В доме 7/9 по улице Жуковского (ее переименовали в честь поэта в 1902 году, до этого улица называлась Малой Итальянской) с 1898 года проходили регулярные литературные собрания у поэта и чиновника Константина Случевского. Называлась эта институция «Пятницы Случевского». Собрания имели давнюю традицию, прежде они проходили у поэта Якова Полонского, но тот в 1898 году умер, и гости потянулись к Случевскому. Кружок благодаря одному фельетонисту называли «клубом взаимного восхищения». Но прорывалась и грубая действительность, особенно в лице застенчивого пьяницы – поэта Фофанова, внешне – приказчика из лавки. Какое-то время он считался едва ли не первым поэтом России. Однажды Фофанова попросили прочесть стихи юбиляра Случевского. «Какой же это поэт! – заголосил гость и порвал листок. – Это тайный советник, уродовавший всю свою жизнь художественное слово!» Скандалиста стали останавливать, но Случевский засмеялся и подошел к нему, предложив выпить «на ты». «"На ты" – могу, я уже тебя обругал, но товарищем тебя не могу признать. Ты не поэт, а сапожник». Как реагировал на это любезный хозяин, мемуаристы умалчивают. В этом же доме, в квартире № 42, в 1915 году поселилась молодая московская буржуазная пара – Лиля и Осип Брики. Их квартира находилась на верхнем этаже дворового флигеля, но парадный вход имела с улицы. Квартира была небольшой – три комнаты окнами во двор, прихожая, кухня в конце коридора. Лили Каган познакомилась со своим будущим мужем Осипом Бриком, когда ей было тринадцать, а ему – семнадцать, а через несколько лет, когда она окончила гимназию, они поженились – спокойно, без драм и бурных признаний… «А не кажется ли вам, Лили, что между нами что-то большее, чем дружба?» – «Да, кажется». Так они признались друг другу в любви за шесть лет до брака (поженились в 1912 году). Брики были типичные «фармацевты» того времени (так называли в «Бродячей собаке» буржуа, интересовавшихся не столько самим искусством, сколько причастностью к литературно-артистической среде). В июле 1915 года у Аничкова моста Владимир Маяковский встретил свою московскую приятельницу Эльзу Каган, та зазвала его в гости к сестрице: рядом – на Жуковского. «Июль 1915 года, радостнейшая встреча. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М. Бриками», напишет потом в автобиографии «Я сам» Владимир Маяковский. Маяковский в ту первую встречу прочел только что написанное «Облако в штанах». Лиля Брик: «...между двумя комнатами – столовой и так называемым кабинетом, чтобы выиграть место, была вынута дверь.

Маяковский встал, прислонясь к дверной раме. “Облако” было чисто от руки переписано в тетрадку. Он читал наизусть, но тетрадку держал в руках. Вещь была только что написана, он хотел, чтобы понравилось. Ему недавно исполнилось 22 года. Он сильно загорел. На нем была очень тонкая из голубой канвы рубашка. Было жарко. Воротник расстегнут. Изумительные стихи, голос, плечи, глаза – все изумительное. Это было то, о чем давно мечтали, чего ждали. Последнее время ничего не хотелось читать. Вся поэзия казалась никчемной – писали не те, и не так, и не про то, – а тут вдруг и тот, и так, и про то». Брик «умела быть грустной, женственной, капризной, гордой, пустой, непостоянной, влюбленной, умной и какой угодно», – писал Виктор Шкловский. Николай Пунин: «Зрачки ее переходят в ресницы и темнеют от волнения; у нее торжественные глаза; есть наглое и сладкое в ее лице с накрашенными губами и темными волосами… Муж оставил на ней сухую самоуверенность, Маяковский – забитость, но эта “самая обаятельная женщина” много знает о человеческой любви и любви чувственной». Из воспоминаний Эльзы Триоле: «Брики отнеслись к стихам восторженно, безвозвратно полюбили их. Маяковский безвозвратно полюбил Лили». Даже не вернулся в квартиру, где до этого жил, оставив женщину, с которой жил, и все свои вещи. И началось: «Любовь моя, Как апостол во время оно, / По тысяче тысяч разнесу дорог. / Тебе в веках уготована корона, / А в короне слова мои –/ Радугой судорог». Это – «Флейта-позвоночник», поэма, посвященная Лилии Юрьевне; потом появились «Люблю» и «Про это».

Быть царем, назначено мне –
          Твое личико
На солнечном золоте моих монет
Велю народу:
          Вычекань!
А там,
где тундрой мир вылинял,
Где с северным ветром
          ведет река торги, –
На цепь нацарапаю имя Лилино
И цепь исцелую во мраке каторги…

Новый 1916 год Маяковский встречал на Жуковской у Бриков (тамада Василий Каменский, елка, висящая под потолком, игра в фанты). В конце лета, чтобы быть поближе к Лиле, переехал из меблированных комнат «Пале-Рояль» на Пушкинской на Надеждинскую улицу (сейчас – ул. Маяковского). Осенью 1918-го он снял комнату в доме Бриков, а весной 1919-го уехал вместе с ними в Москву. С 1915 года и до смерти Маяковский жил с Осипом и Лилей Бриками. До 1917 года они помогали ему, после 1917 года он стал содержать их. До сексуальной революции в США оставалось 43 года.

Остап и Лиля Брики