Планировка

Круги, лучи и звезды

Одна из особенностей Павловского парка видна лишь на его плане: аллеи постоянно собираются в звезды и круги.

Вольер, или Птичник, — павильон, построенный по проекту Камерона В отличие от регулярных садов, обозримых с какой-то точки, хотя бы воображаемой, планировка Павловского парка надежно спрятана под кронами деревьев. Даже с самолета и в Google Earth ее не разглядеть! Есть, конечно, открытые пространства, но парк странно беден на эффектные виды. Допустим, во многих пейзажных садах того времени зодчие и садовники сознательно избегали «барочных» перспектив, зато они стремились создать визуальные связи между парковыми павильонами, колоннами, обелисками. Порой это были простые просеки, порой более хитрые коридоры, так что гуляющий то и дело неожиданно открывал вдалеке какой-нибудь новый интересный объект (как в Гатчинском парке от павильона Орла видна колонна Орла). В этом и состояла основная идея прогулок по мнимо естественным ландшафтам. В Павловске же встречи если и бывают, то уж какие-то чересчур неожиданные — лицом к лицу. Так возникает внезапно Круглое озеро или же храм Дружбы, какая-нибудь статуя или, как на самом краю парка, где уж точно ничего не ждешь, притаившийся в кустах Краснодолинный павильон.   Узкая долина Славянки — центральный элемент парка, его основной нерв — превосходно способствует таким неожиданностям. Есть и другая крайность: на многих гектарах однообразного района Большой Звезды стоит только Круглый павильон, он то и дело возникает в конце очередной аллеи, но аллея слишком узкая (оттого кажется, что смотришь в бинокль не с той стороны), а павильон слишком маленький, чтобы произвести впечатление. Даже эффектный круг Белых Берез оказывается спрятан в непритязательной лесной куртине! Парк создавался в конце XVIII века на пустом месте, никаких барочнорегулярных предшественников с прямыми аллеями, боскетами и шпалерами у него не было. Руки Чарльза Камерона, британского зодчего-неоклассика, знавшего английские парки не понаслышке, ничем связаны не были. Но Камерон сам не хотел отказываться от достижений предыдущей эпохи. Да ведь и многие английские сады включают в себя такой вроде бы чуждый им «континентальный» элемент, как уходящие вдаль перспективы, многие подчиняются оси симметрии, пронзающий непременно симметричный главный дом. Парад в день Военно-морского флота. 1991 год Е сть, правда, примеры чисто пейзажной планировки, в таком случае дворец или усадебный дом отодвигается на периферию, а в центр помещается озеро, по извилистым берегам которого живописно расставляют всякого рода парковые забавы. Все это и отражений ради, и для неожиданных дальних перспектив. Так устроен один из прекраснейших парков Англии Стоурхед, первый пейзажный парк на континенте Верлиц, таков Екатерининский парк в Царском Cеле, такова Гатчина. Камерон в Павловске пошел другим путем, взяв за основу речку, так что единственным аналогом следует признать городской парк в Веймаре. Он тех же лет и оттого, наверное, на Павловск никак не повлиял, к тому же долина Ильма гораздо шире здешней, а никаких звезд или кругов и в помине нет. Британский зодчий вроде бы сделал запруду на реке, но дворец возвел не выше, а почему-то ниже плотины! Стоит он на высоком берегу узкой речушки, и если отвернуться от нее, то кажется, будто на берегу разлива лишь обелиск в память основания парка и лестница. Э то место, называемое швейцарскими горками, давно уже к парку не относится. С тех пор как проложенную по плотине дорогу сделали границей парка и дворец оказался сбоку, вне парка оказались и Зверинец, и Мариенталь, где впоследствии выстроили крепость БИП. Потом там возникли дачи, и теперь это город Павловск. Итак, отражаться в водах озера Павловскому дворцу было не суждено, вместо этого от него проложили вполне барочную перспективу, проходящую почти по границе парка. Затем по обе стороны от похожей на ущелье долины Славянки (ее доисторические берега напоминают о былом полноводье) были распланированы два больших участка, подчиненных регулярной идее сходящихся-расходящихся аллей-лучей. Камерон явно подсмотрел такую планировку в соседнем Царском Селе, ее на территории тамошнего Зверинца создал Бартоломео Растрелли. Но сделано это было ради охоты, чтобы гнать вдоль таких аллей зверя и с комфортом стрелять по нему из охотничьего домика. В Павловске был свой небольшой Зверинец, на участке же Белой Березы восемь аллей (одна из них впоследствии почему-то исчезла) играли чисто декоративную роль. Как и в Сильвии, где сначала Камерон просто устроил двенадцать дорожек и лишь затем им придали некий смысл, расставив скульптуры Аполлона, его спутников и жертв — Ниобид, в которых он тоже вдоль этих дорожек стрелял. Такая вот божественная охота…   Совершенно необычным получился район на левом берегу реки — больше похожий на лес, не парк, но с прямыми аллеями и уникальной планировкой в виде гигантской пентаграммы. Говорить здесь о звезде не вполне корректно, звездами тогда называли перекрестки нескольких аллей, как в Версале или берлинском зверинце — Тиргартене. Кажется, нигде в мире никто такую фигуру на местности не нарисовал, но что имелось в виду? Уж не какая-нибудь ли таинственная практика? Близкая и поголовно обращенным в масонство зодчим эпохи Просвещения, и не чуждому средневековой мистики заказчику — Павлу. Чуть позже, уже для вдовы императора, архитектор Гонзаго — второй автор Павловска, дополнивший и развивший многие идеи Камерона в районе, только после этого названном Белой Березой, — создаст нечто еще более невероятное: языческое святилище, словно бы напоминающее о временах, когда люди еще не строили своим богам жилищ-храмов, поклоняясь им на открытой местности, — таинственную рощу, круг берез. Никаких памятников, никаких павильонов на сотни метров вокруг, только деревья. Примерно так в 1770-х годах во Франции маркиз де Жирарден почтил память философа-пантеиста Руссо в своей усадьбе Эрменонвиль под Парижем, где тот прожил последние годы и умер. Для этого на острове был высажен похожий круг (только не берез, а тополей), в центр же поместили саркофаг с телом философа. Правда, вскоре прах Руссо перезахоронили в Париже, но остров и круг остались, теперь уже просто как па мять о великом человеке. Л инию планировочных изысков в Павловске завершил, кажется, современник Гонзаго, тоже итальянец — впрочем, несравнимо более успешный, прославленный затем не парковыми, а городскими ансамблями — Карло Росси, построивший на северной окраине парка деревню Глазово, предназначенную ветеранам Отечественной войны 1812 года. От образцово-показательного поселения в русском стиле сохранилась лишь главная улица, зато какая! Единственный в здешних краях проезд в виде правильного круга, без начала и конца, она наглядно показала выход планировки из тени парковой растительности в жилую зону — пускай еще не город, хотя бы село, к парку примыкающее. И здесь тоже красота замысла никому ниоткуда не видна, надо только понять и поверить, что вот так оригинально зодчие прошлого рисовали на местности абстрактные картины — круги, лучи и звезды, двигая свое ремесло в сторону овладения все большими масштабами. Иван Саблин

Чарльз Камерон. Рисунок Александра Орловского Судя по карте XIX века, район императорских резиденций был не беднее планировочными экспериментами, нежели столица Хоровод тополей в парке Эрменонвиля окружал могилу Руссо Немцы вырубали парк как делянку — на блиндажи и укрепления. Район Большой Звезды в 1944 году Посадка деревьев в районе Белой Березы. 1946 год Круг берез в центре Большой Березы выглядит почти язычески

Журнал Хроника Надзиратель

№7 (112) июль