ак уж сложилась судьба Ульянова-Ленина, что добрая половина его адресов — вдали от родины, во Франции, Бельгии и Швейцарии, где имя его волнует немногих. Видишь, к
примеру, в центре Цюриха дом с табличкой и только потом осознаешь, что перед самым путешествием в опломбированном вагоне Владимир Ульянов жил в паре шагов от кабаре «Вольтер», где как раз рождалось тогда искусство дадаизма. В принципе, он мог посетить это заведение как-нибудь вечером… но, подобно большинству политиков, будущий руководитель русской революции современным искусством не интересовался. Его влекли иные миры. При всем том важнейшей деталью ленинской агиографии стало представление об исключительно интенсивной работе гигантского мозга вождя. Он и в тюрьме писал непрестанно, прибегая к тайнописи, и города для заграничного житья выбирал, исходя из наличия там хорошей библиотеки. Зачем? Чтобы разобраться в политической текучке, хватило бы и газет сельской читальни. Однако начиная с основателя Советского государства всем нашим партийным лидерам полагалось писать — а их подданным читать — тома околофилософских сочинений, демонстрирующих научный подход буквально ко всему. Вот и на берегу озера Разлив, назло комарам и ненастью, Ленин неустанно трудился, сидя на пеньке — в «зеленом кабинете», передавая на «Большую землю» бесценные тетради.
акой же контраст с существованием в уютной Европе, где он безбедно провел одиннадцать лет! Словно бы для лучшего знакомства с Россией, ему полагалось перед наступлением звездного часа два месяца скрываться в шалаше на берегу сестрорецкого Разлива. Хуже сибирской ссылки, где у него была по крайней мере избушка. Ленин в подполье — вот еще один важнейший сюжет жития вождя: то, как его ловили, да не поймали, ибо в самый последний момент ему всякий раз удавалось перехитрить злодеев.
Но стоило ли погружаться в лоно природы так глубоко? Да, Временное правительство распорядилось арестовать Ленина после вооруженного столкновения большевиков и властей 3 июля 1917 года, однако все, кто был тогда схвачен, включая Льва Троцкого, сдавшегося добровольно, вскоре вышли на свободу, не было над ними ни суда, ни кровавой расправы.
Самого главного большевика могли, правда, убить «при попытке к бегству». Спустя двадцать лет именно так будет суждено погибнуть сыну рабочего Емельянова, который мальчиком прислуживал вождю в Разливе, привозил газеты да косил за Ленина траву, имитируя работы на дальней делянке. Ленина ведь перевезли из Сестрорецка на пустынный дальний берег озера в роли финского косца, каковых нанимали на лето (то есть эксплуатировали) рабочие оружейного завода.
Шалаш и… шалаш. Два пенька «зеленого кабинета» — через дорогу
По заведенному обычаю, революция пожирала своих детей, оттого образ Ленина становился все более одиноким. Так, ни фотографии начала века, ни картины, по их следам написанные, со временем уже нельзя было показывать, ибо на них вождя окружали былые соратники, которые либо эмигрировали, либо оказались «врагами народа». И Емельянова арестовали, но хотя бы реабилитировали в 1950-е, даже вернули дом в Разливе, его потомки и сегодня живут там. Куда дольше пришлось ждать Григорию Зиновьеву, который в один прекрасный день перестал быть товарищем Ленина по сараю и шалашу. Только сейчас в музеефицированном сарае можно увидеть фотографию выпавшего из канонической версии большевика, расстрелянного в 1936 году, реабилитированного в перестройку, но так и не обретшего своей мифологии: он не жертва и не палач, не герой и не злодей, лишь справка в энциклопедии.
Но и о том, что второй вождь революции, Сталин, приезжал к Ильичу за ценными советами, тоже с определенного момента не вспоминали. Вот и оказался Ленин в гордом одиночестве, так что не оставалось ему ничего, как только писать на пеньке гениальный труд «Государство и революция». И в живописной лениниане сложилось целое направление пейзажей, где он то стоит, то сидит на лоне природы, и если не со Сталиным, то всегда один. Даже в скульптуре оказались возможны пейзажные мотивы: если на станции Тарховка Ленин Вениамина Пинчука сидит немного по-роденовски сгорбившись над пеньком, то на соседней станции Разлив вождь в исполнении Гаврилы Гликмана уже сидит в тени полноценного бронзового древа.
| |
ак и просидел он поллета, но с окончанием сезона косьбы делянку пришлось покинуть, чтобы опять же не вызвать подозрений. И наверное, Ленин постарался забыть этот месяц в деревне, как страшный сон. В 1924 году на траурном митинге в Сестрорецке Емельянов вспомнил об укрывании Ильича, тогда-то и решили сидение в шалаше увековечить. Речь шла о весьма необычном мемориале — где-то на пустынном берегу, куда и дороги не было, к тому же еще в пограничной зоне, в которую экскурсантов поначалу допускали только организованными группами. Главное же, что экспонировать? Трава скошена, шалаш разобран, следов не осталось. Даже «зеленый кабинет» исчез! Теперь же вообще невозможно понять, где косили финские батраки: на берегах Разлива где не лес, там болото.
Супруга Иосипа Броза Тито посещает шалаш с официальным визитом. 1956 год
Впрочем, свято само место, надо было только материализовать дух Ленина, и вот архитектору Александру Гегелло поручили к десятилетнему юбилею событий (управились к одиннадцатилетию) возвести там монумент. С самого начала предполагалась трибуна для выступлений (современный стандартный плакат у входа в числе прочего запрещает проводить здесь митинги), что придало проекту сходство с Мавзолеем — его ровесником, а главное, очень близким по духу полуклассическим, полуязыческим, полуавангардным памятником первых лет советской власти. Главный шедевр этого времени в Ленинграде — ансамбль Марсова поля — немного другой, ведь там нет трибун, зато надписи напоминают текст на памятнике-шалаше.
егелло не сразу нашел нужный образ — причудливое сочетание предельного натурализма и абстракции ступенчатых форм, подчиненных, как утверждал сам зодчий, пропорциям золотого сечения. Самое удачное, пожалуй, — мотив сокровенности, укрытости хрупкого шалаша за поставленными под углом двумя массивными стенами. Есть еще почти барочная ось, проведенная к озеру и сооруженной на берегу тем же Гегелло гранитной пристани. Замечательно, что по отношению к этой оси памятник немного сдвинут, а потому за прибрежным лесом не виден. Теперь точно по оси стоит другой шалаш. Так повелось с 1930-х годов, что рядом с памятником каждое лето строят второй шалаш, настоящий или «почти такой, в каком жил Ильич». Вот только поначалу он стоял с другой стороны от памятника и был проще. В обновленной версии к призматической жилой части прибавился высокий стог, что только усилило сходство с ритуальной языческой архитектурой: не то капище, не то гробница. Еще одно новшество самых последних лет — ограда, призванная защитить не имеющий ни исторической, ни художественной ценности шалаш от вандалов. Кому-то ведь пришло в голову совершать ежегодные ритуальные поджоги, в советское время немыслимые. Поэтому к каменному шалашу Гегелло может подойти любой желающий — сделать фото на память, а к псевдошалашу, напротив, приблизиться нельзя. Мемориальный комплекс вообще претерпел в постсоветскую эпоху причудливые трансформации. Сначала были забвение и упадок, ныне же из него творят курьезный аттракцион в пейзажном окружении. Так, из музея, павильон которого в стиле не то Фрэнка Ллойда Райта, не то Людвига Миса ван дер Роэ со орудили в 1960-е по проекту Валериана Кирхоглани, исчезли те самые ленинские котелок и лодка, зато по явилась театрализованная экспозиция «От весны до осени 1917 года». Возле стоянки открыт ресторан «Шалаш», где обещают «обкомовскую кухню», рядом можно покататься на ослике. Верхом обновления стал кричаще-красный плакат у входа, скрывающий ободранный с бетонной стенки гранит, почему-то с надписью на английском языке: «Lenin's Shalash Museum». А еще в сувенирной лавке можно купить пионерские галстуки и бюсты вождей. Так миф вырождается в китч и Ленин — герой романов и полотен, значков, монет и марок — становится героем анекдотов и фотожаб. На смену одной легенде приходит другая. Не важно, что ее герой — немецкий шпион, жестокий и беспринципный политик, весьма ограниченный, вовсе не гениальный человек…
Все равно это вымысел, ибо нет и не может быть никакой исторической правды и только миф реален. Поэтому «долгая жизнь Владимира Ленина» продолжается. И. С.
|
