одчий Сергей Шмаков, автор замечательного детского сада в переулке Джамбула и незаурядной высотки на пересечении Светлановского и Тихорецкого проспектов, в начале 1970-х выступал в роли архитектурного обозревателя. И, рассказывая о новооткрытой Свердловской набережной, посетовал, что не хватает ей достойного скульптурного убранства. Позвольте, какая же набережная в Петербурге изобилует скульптурой? Скорее памятникам место в саду, к примеру Летнем, ведь принято считать, что новый парк не завершен до тех пор, пока в нем нет каких-нибудь монументов. Но зодчий знал, о чем пишет. Буквально в двух шагах от новых домов, на той же Свердловской, перед загородным домом Безбородко сохранилась монументальная пристань, да и ограда самого дома — единственная в своем роде. Здесь собрано двадцать восемь львов, четыре сфинкса и шесть ваз. И
все это, замечает критик, на каких-то восьмидесяти метрах. Перемножим, итого новая набережная протяженностью один километр требует трехсот пятидесяти львов, пятидесяти сфинксов и семидесяти пяти ваз. Замечательная арифметика! Уже без иронии автор добавляет: или аналогичных украшений, ибо сфинксы, вазы и львы — это из прошлого, им на смену давно пришли рабочие, крестьяне, творческая интеллигенция или какие-нибудь более привычные в наших краях звери, скажем лани (3).
Что ж, советские скульпторы наверняка были благодарны таким добрым советчикам, ибо знали, что без работы с ними не останутся. У них и сейчас все в порядке: улицы и площади городов, Бульварное кольцо в столице — вот воплощенная мечта архитектора Шмакова. И то правда, каждый год высшие учебные заведения оканчивает энное количество
профессиональных камнерезов и мастеров литья, куда им деваться? Не всем же идти на кладбища, стоит подумать и о живых. Заказчики — чиновники всех уровней — верят, что
это, во-первых, красиво, во-вторых, полезно, ибо имеет воспитательное и бог весть какое еще значение. Так русские города становятся выставками невообразимо безвкусных статуй, которым остряки придумывают обидные прозвища, а хулиганы или охотники за цветными металлами нет-нет да и ухитрятся что-нибудь отломать. Ничего, на месте утраченной скульптуры появляется несколько новых.
И вот как можно каталогизировать эти феномены. К первой группе отнесем полноценные памятники — от слов «память», «воспоминание». То, что призвано увековечить человека или событие. По краям квартала высятся две стелы, одна (7) принадлежит далекому 1967 году и украшает бывший парк 50-летия Октября (чему, собственно, и посвящена), другая (4), странным образом на нее похожая, вознеслась совсем недавно в одном из скверов на набережной. На ней смутно проступают очертания лиц выдающихся петербуржцев. Экономная затея.
|
|
К чему ставить памятники каждому отдельному лицу, если можно завести один такой столб и по необходимости его наставлять? Здесь, на набережной, в полном
согласии с призывом Шмакова члены Союза художников (у которых в одном из соседних домов до сих пор функционирует Выставочный зал) еще в 1970-е годы поставили несколько пробных творений. Это явления другого класса, во всем противоположного первому. Они ничего не увековечивают, служат простым украшением, а если и напоминанием, то о ценностях общечеловеческих, таких как любовь (2), семья (9), природа (3) и тому подобное. Два северных туземца (1) на холме неподалеку — из той же серии, и олицетворяют
они, конечно же, дружбу народов.
аконец, к третьей, смешанной категории следует отнести две фигуры, относительно которых не скажешь, что это — памятник или скульптура. Так, в углу сада «Нева» к трехсотлетию города установили спешащую с кувшином охтинку (5) — ничего, что до Охты, а тем более до невского перевоза, спешить ей далековато. Есть свободное место в парке или на площади — будет соблазн украсить его какой-нибудь статуей. Но можно понять и скульптора, изобразившего в образе охтинской молочницы собственную жену. Кто еще мог бы вот так запросто увековечить любимого человека, да не где-нибудь, а в людном месте? Настоящий профессионал! Жалко, что подписи нет и не всем понятно, кому памятник.
А у курдонера на набережной стоит загадочная мужская фигура (8), эффектно подбоченившаяся и никуда не спешащая. Кто это? Владимир Антонов-Овсеенко, революционер,
арестовавший Временное правительство, а впоследствии и сам арестованный и расстрелянный. Стоило ли его увековечивать, вопрос непростой. Наверное, и в годы застоя не было на сей счет единого мнения, но скульптуру уже сделали и решили выставить анонимно: кому надо, поймут. Не все эти памятники равно плохи, у пошлости и китча есть, наверное, свои оттенки. Вроде безобидная золотая рыбка (10) в саду «Нева» — что-то в ней детское или фольклорное, отсылка к Пушкину как-никак, а все равно выглядит нелепо. Такова участь городской скульптуры: либо шедевры (Медный всадник, Александр III), либо жалкие болваны (начиная с Екатерины II и ее свиты). И как же не прав был Шмаков, пожелавший для парадной набережной скульптурного убранства, как не правы все те, кто не замечает, что главным украшением и парков, и улиц могут и должны быть
живые люди, а не каменные, гранитные и любые другие симулякры.
|
