|
а двух полотнах начала XIX века видна панорама берегов Большой Невки: на переднем плане ухоженный Каменный остров с аллеями и мостиками, справа — наплавной мост, связывавший Каменноостровский дворец с усадьбой Строганова, ниже по течению реки — плотная застройка Новой деревни. Плашкоутный мост наводился между резиденцией императора и дачей могущественного вельможи, он был частным, пользоваться им могли лишь с разрешения хозяев. Простые горожане, попадавшие на Каменный остров по общедоступному мосту через Малую Невку, через Большую перебирались на лодках. Слева на картине можно заметить фигуру перевозчика, договаривающегося с пассажирами. Здесь же причаливает нарядная шлюпка «с шестью парами гребцов». В те времена никто не писал картин на пленэре, с натуры делали наброски, «монтируя» целое в мастерской. Гуляющие, как и кораблики на воде, — исторически достоверные, но, что называется, типичные, они могли встретиться и здесь, и где угодно. Шведский художник (много ли
их существует в природе, шведских художников?) Беньямин — или, на французский манер, Бенжамен — Патерсен (1750–1815) вошел в историю как автор, задокументировавший облик столицы Российской империи в возрасте ста лет, что для города — младенчество. Запечатлел он и празднование самого юбилея подле памятника Петру, царю, изгнавшему с
берегов Невы предков художника…
|
|
Насаждать в России жанр ведуты (городского пейзажа) стал как раз cамодержец, для которого важно было поразить и союзников, и соперников тем, как быстро «из топи блат»
возносится его новый город. Дабы по-быстрее распространить это известие по соседним странам, прибегали к помощи черно-белых гравюр, цвет был не важен, главное — тираж. Правда в таких «проспектах» соседствовала с вымыслом, реальные горожане — с аллегорическими фигурами в небе и на земле. Но таково было искусство барокко, которого Патерсен уже не застал. Ведута эпохи классицизма — строгая, точная и немного отстраненная. Город изображают в одном и том же состоянии весенне-летних сумерек, когда тихими вечерами и вправду можно наблюдать золотистое свечение в облаках. Происходит оно из идеальных пейзажей Лоррена — основателя традиции придуманных «античных видов». Что ж, в Петербурге всегда было немало колонн и классических статуй, природа, правда, италийским разнообразием не изобилует — нет здесь ни гор, ни бурных волн морских... Зато в пейзажах Патерсена много неба — главного богатства здешних мест. Много его и у других пейзажистов, но, кажется, у Патерсена больше, чем у Алексеева, Щедрина или Воробьева. Не найдешь во всех этих пейзажах ни золотой осени, ни ранней весны, ни зимы, столь привычной петербуржцам, как нет обычного здешнего ненастья, когда небо серое. Но такова условность всякого стиля: рассказывать о петербургской непогоде, наводнениях или весенней распутице на классически строгом языке
было невозможно. И. С.
|
