НРАВЫ

Роде и другие. В центре: Глазунов, Шаляпин, Уэллс, Роде, Горький, Мария Бенкендорф (Будберг), у ее ног — сын Уэллса

В «Чукоккале», рукописном альманахе, который Корней Чуковский вел в течение полувека, есть фотография, сделанная в сентябре 1920-го во время визита в Петроград Герберта Уэллса. Английский фантаст, социалист и лейборист приехал посмотреть на плоды революции. В книге «Россия во мгле» он описал обезлюдевший город с заколоченными витринами магазинов, оборванными и голодными жителями и светлое будущее, которое открылось ему в разговоре с «кремлевским мечтателем». Уэллса принимали с почетом, после вечеров в Доме искусств и встречи со школьниками в Тенишевском училище в его честь на квартире у Горького был дан банкет. Организовал пир Адолий Роде, бывший хозяин «Виллы Роде». Чуковский вспоминал: «Во время вечеринки решено было сняться. Когда все уселись, лукавый Роде подкрался к центральной группе и стал между Горьким и Уэллсом. Получилось невероятное трио: два всемирно известных писателя, и над ними в качестве близкого друга недавний владелец шато-кабака. Горький подарил мне этот снимок, назвав "Роде и другие"». Чем же Чуковского возмущал «шато-кабак»? «Вилла Роде» с летним театром, певцами и танцорами продолжала традицию увеселительных ресторанов на Черной речке. До нее сад на углу Большой Невки и Строгановской улицы занимал ресторан «Помпей», а дальше по набережной в направлении Старой деревни тянулись «Ливадии»-«Аркадии». Раздражала публика. В военные годы именно у Роде сорили деньгами спекулянты Петрограда. «Кутили там по-настоящему — с вином, хором, этуалями. Ценою не стеснялись. Платили, сколько спросят. А спрашивали, сколько влезет, — писала одна из петроградских газет. — Ни один кавалергард былых времен, ни один набухший от денег спекулянт не оплачивал таких счетов, какие не морщась оплачивали кутилы нового Петрограда. Веселье царило до глубокой ночи. С шумом и гиканьем разъезжалась ватага пьяных жуиров с визжащими дамами под утро, когда на обледеневших тротуарах устанавливались бесконечные голодные хвосты». В 1919 году Горький доверил «крепкому хозяйственнику» Роде распределять пайки в Доме ученых. Писатели окрестили учреждение «родевспомогательным» и судачили о воровстве и махинациях Роде, сумевшего держаться на плаву при любой власти. Чуковскому вторит фельетонист Александр Амфитеатров. В очерке о Горьком и Роде, написанном за рубежом явно для эмигрантской газеты, он смакует причастность новой власти к этому «первоклассному притону». Здание ресторана, в котором после революции был рабочий клуб, а затем кинотеатр, еще видно на плане 1956 года. Сейчас на его месте — пустая площадка в сквере за высокой решеткой. А. П.

Современник Александр Амфитеатров беллетрист — о «Вилле Роде» П од впечатлением бурной полемики о Горьком — видел во сне… Адолия Роде! Развеселого, толстомордого, толстопузого Роде, до революции хозяина «Виллы Роде», после — милостью Горького — хозяина Дома ученых. Там, в недрах «Виллы Роде», и обрел Максим Адолия. Пришел, увидел и решил: «Вот истинно добротный опекун для русской науки. Лучшего и искать не надо!» Смелость решения заслуживает тем большего внимания, что оно шло грудью навстречу враждебным предрассудкам буржуазного мира. Содержимая и управляемая Адолием «Вилла Роде» имела репутацию не столь дву смысленную, сколь определенную. <…> В романе «Нана» директор кафешантана той же марки нагло требовал, чтобы посетители не называли его заведения «театром», но, без лицемерной вежливости, прямо и откровенно «публичным домом». К чести г. Роде, он не поднимался на столь высокую степень цинизма. Скромно приуменьшая свои заслуги, он настаивал, что между «Виллой Роде» и публичным домом разница не меньше, чем между бомбою и ядром или между советским правительством и Третьим Интернационалом. Особенно возмутительна была клевета, будто предлагаемыми на «Вилле Роде» благами обслуживались исключительно великие князья, компания Распутина, мышиные жеребчики из министерств и царская охранка. На эти недостойные инсинуации г. Роде имеет право возразить: «Нет-с, вы меня в монархисты не толкайте! На первых порах, после "пломбированного вагона" кто только не швырял у меня немецких, генерального штаба, денег! И Гриша Зиновьев лыка не вязал! Луначарский кренделя ногами выписывал! И золотое сердце Феликса Дзержинского улыбками девочек утешалось! А однажды самого Ленина замертво вынесли! Понимаете теперь, каков я есмь большевик». Относительно последнего пункта я мог бы лично свидетельствовать в пользу г. Роде, так как вез сие бездыханное тело с «Виллы Роде» во дворец Кшесинской мой бывший шофер, впоследствии не без гордости о том повествовавший. (Записная книжка, 1924. Цит. по: Амфитеатров А. В. Собрание сочинений. Т. 10. М., 2003.)

Летний театр «Виллы Роде». Открытка 1910-х годов

Въезд в сад украшали ворота с кентаврами