огда после лет разрухи в Ленинграде возобновилось строительство, основное внимание власти уделили рабочим предместьям, словно в благодарность их жителям за участие в революционных событиях. В плотно застроенном центре потребности возводить нечто новое не было, еще и потому полем градо- и жизнестроительных экспериментов стали фабрично-заводские окраины. Говорят о «красном кольце» конструктивизма, возможен другой образ — треугольника, вершины которого направлены на окраины: на севере — Выборгская сторона, на юге — Невская и Нарвская заставы. Что касается последней, то здесь на рубеже 1920-х и 1930-х годов сложилась в целом весьма логичная застройка. В ее центре — первая новая площадь социалистического города. Вернее, площади: Стачек и Кировская воплотили противопоставление нового города старому, когда напротив Нарвских ворот воздвиглось одно из самых заметных и дерзких творений конструктивизма — Нарвский райсовет. Не только новый стиль противостоит в нем классицизму, но учреждение власти победившего класса — памятнику прежним победам царской армии, а против въезда в старый город формируется центр одного из районов города нового. Не все памятники конструктивизма Нарвской заставы столь заметны, ради встречи с некоторыми стоит оставить стратегическую магистраль, углубившись в кварталы по обе стороны проспекта Стачек вдоль тихих зеленых улиц, сохранивших пеструю застройку советского времени.
Редкий образец конструктивистского рельефа, где серп и молот, которые
обычно ищут в плане здания, волюнтаристски дополнены атрибутами советского спорта
десь много зданий новаторских и по форме, и по содержанию. Более традиционные явления, вроде бань или универмага, соседствуют с необычными уже по названию учреждениями, такими как фабрика-кухня и профилакторий. Последний может поспорить с райсоветом за звание главного здания района, так много места он занял. Комплекс домов перед ним называли жилмассивом у профилактория, дома на Турбинной улице — жилмассивом за профилакторием. Профилакторий сопровождают парк и площадь. Какое назначение у столь масштабного комплекса? Это всего лишь больница, переименованная в предчувствии времен, когда болезни будут не лечить — предотвращать. В тогдашней градостроительной полемике жестко ставился вопрос о старых городах, с их перенаселенностью и сверхплотной застройкой, как рассадниках болезней. Дурную славу имели рабочие кварталы — только не у нас, где вследствие социальных реформ буржуазный город, убивающий человека, уступает место городу-профилакторию с обилием воздуха, зелени и света, с продуманным бытом, куда входило посещение не только бань, но и спортивных площадок. Поблизости от профилактория имелись целых два стадиона. Творцом этих спортивных сооружений был лидер ленинградского конструктивизма Александр Никольский, впоследствии пытавшийся реализовать утопию здорового образа жизни в
парке на Крестовском острове. Им же созданы и жилмассив на Тракторной улице, и школа в створе этой улицы, и баня-гигант. Между ней и школой стоит профилакторий, спроектированный более молодым и творчески противоречивым Львом Рудневым.
| |
Улица Стачек будет переименована в проспект в 1940 году
амое время познакомиться с автором тех двух жилмассивов, что «до» и «после» профилактория. Это Григорий Симонов. По окончании строительства домов на Тракторной, в
котором он принял участие, именно Симонов становится главным создателем жилой застройки Ленинграда, о чем горожанам напомнила скромная выставка в Доме архитектора в июне сего года, приуроченная к 120-летию зодчего. Ведь если считать центральной темой конструктивистского строительства именно жилмассивы, то на роль «главного архитектора» Ленинграда той поры вправе претендовать именно Симонов. Свои дома он «подписывал» необычным образом, предвидя дальнейшую путаницу с атрибуцией памятников этой столь скверно документированной эпохи. Авторской эмблемой Симонова стала архитектурная деталь, им придуманная и нигде, кроме его построек, не встречающаяся. Кажется, вообще никто из мастеров авангарда до такого не дошел, ведь это противоречило не только духу коллективизма, но самой идее минималистскоипового облика сооружений, где понятие «архитектурная деталь» должно было отмереть. И хотя были, конечно, в авангарде большие индивидуалисты и оригиналы, лишь творения Симонова так легко распознать по повторяющемуся мотиву. Это не какое-то украшение или презренный орнамент, но трехмерная форма с претензией на утилитарность — монументальная подворотня с парадной. Ее необходимость сомнительна: зачем отдельно стоящим домам с разомкнутыми дворами подворотни? И почему одна из лестничных клеток должна отличаться от остальных, там что, жили какие-то особые граждане? А в каждом отдельном доме у Симонова могла быть только одна такая подворотня. Полукруглому выступу с одной стороны с другой соответствовал упрощенный портик из двух квадратных в сечении опор, между которыми располагался вход в один
из подъездов. Выступ могла занимать дворницкая или вынесенная за пределы основного корпуса лестница. Художественные достоинства конструктивистские памятники обретали
не благодаря, а вопреки установке на бедность и простоту. Но, может быть, некоторые мастера авангарда — как Никольский в Ленинграде или Константин Мельников в Москве — чурались «скучных» жилмассивов потому, что при возведении зданий по уникальным проектам, вроде клубов или фабрик-кухонь, райсоветов или бань, можно было забыть об однообразии жилого дома, составленного из типовых квартир. Тем интереснее, как справился со своей непростой задачей Симонов. У Никольского как в школе, так и в домах
по Тракторной много деталей в традиционном смысле слова — одни ополовиненные арки чего стоят! Весь этот комплекс, построенный по оси, буквально трактующей идею пути к знаниям, еще очень традиционен, кажется развернутым в пространстве дореволюционным курдонером. К таким открытым курдонерам вернутся в сталинское время, что видно по послевоенной застройке той же Турбинной улицы. Осевое построение в домах Симонова на Турбинной понято по-другому: здесь по оси выстроились три фирменные подворотни; возможно, такая же предполагалась в корпусе № 15.
|
|
Еще одна подворотня (в доме № 7) исчезла недавно — в ходе вопиющей реконструкции корпуса, когда конструктивистский дом дополнили мансардой с псевдочерепицей ядовито-красного цвета. А нефункциональная подворотня дала реноваторам лишние квадратные метры. Заметно, что комплексу у профилактория зодчий уделил меньше внимания — по крайней мере, его подворотня является здесь лишь раз (в доме № 6 по Оборонной улице), и то она асимметрична. Но оставить жилмассив вовсе без «подписи» Симонов не мог.
о случаю десятилетия Октября были открыты школа, дома на Тракторной, ДК — с них начинается в городе на Неве социалистическое строительство. Все это памятники раннего этапа авангардных экспериментов. Злосчастная баня Никольского и жилмассивы, выполненные под руководством Симонова, а также фабрика-кухня на площади Стачек представляют зрелый этап стиля, продолжавшийся — нелишне будет напомнить — лишь до 1932 года, после чего начинается поворот к классике. Все достижения нового стиля уложились в первую пятилетку, ту, что завершили в четыре года (1928–1932). Ударными темпами стиль внедрили, ударно же с ним покончили — во вторую пятилетку (1932–1937), аккурат к двадцатилетию Октября. За это время в Ленинграде появилось более сотни интереснейших памятников, мало похожих на все, что возводили здесь прежде. Негативное отношение к ним общественности долго зиждилось на ошибочном представлении о чуждости конструктивизма старому Петербургу. Однако в строгости нового стиля как раз получили продолжение лучшие традиции нашей архитектуры: конструктивизм вышел более сдержанным, чем в столице, но ему свойственны большая логичность, ансамблевость, масштаб. Выступать сейчас в защиту «бараков» и «коробок» первых лет советской власти на теоретическом уровне проще, нежели в 1990-е, когда энтузиастов изучения этого пласта истории города было мало. Защищать ее на практике от грядущего разрушения — дело все такое же безнадежное. Стоит зайти в любой из подъездов на Турбинной, чтобы осознать масштаб бедствия. Кто возьмется ремонтировать такое? Конструктивизм еще воспринимается как интересный, но тупиковый путь. Посвящать ему экскурсии или фотосессии уже модно, но не без оттенка экстрима, как у прогулок по крышам или железнодорожным путям. Ко времени же, когда эту сторону нашей истории перестанут воспринимать как чуждую Петербургу, от богатого наследия конструктивизма, возможно, ничего не останется и на перекрестке Оборонной и Турбинной улиц будут стоять несколько другие дома. Иван Саблин
Подворотни: в жилмассиве Хаймат во Франкфурте-на Майне (архитектор Эрнст Май)
и в жилмассиве на Турбинной (архитектор Симонов)
|
