На протяжении ХХ века изображение
этого квартала на картах города становится все более схематичным, пока
не превращается в непроницаемое серое пятно. Все потому, что в середине
XIX века здесь разместили Артиллерийскую лабораторию — объект военного ведомства, где снаряды начиняли взрывчатыми веществами. Все
подъезды к нему стали называться Лабораторными: шоссе, улица, проспект.
Это самые старые из существующих
местных топонимов. В советское вре-мя предприятие превратилось в Артиллерийский ремонтный завод 755.
По ветке военного ведомства, видной
на карте 1914 года, но исчезнувшей
на более поздних планах, сюда прибывала на техобслуживание военная
техника: гаубицы, пушки, ракетные
установки и прочее. Из-за сверхсекретности комплекс окружали контрольноследовая полоса с вышками наблюдения и заборы с колючей проволокой.
Охранялся АРЗ воинской частью, которая и сейчас, когда цехов и складов
уже нет, остается на территории.
Пока в конце 1990-х на месте бывших
цехов завода «Авангард» между Лабораторным и Кондратьевским проспектами не стали строить многоэтажки, местных жителей здесь было
не так много — не сравнить с соседними кварталами Пискаревки и Полюстрова. Но, пожалуй, именно сюда
чаще всего приезжают люди не местные. Цель у всех одна: могила Виктора Цоя на Богословском кладбище.
Трагически погибший в двадцать восемь лет солист группы «Кино», кумир
поколения, после смерти окончательно превратился в легенду. Поначалу
рядом с могилой даже стояли палатки,
в которых дневали и ночевали безутешные «киноманы». И сейчас помимо цветов в ограде памятника много
ритуальных мелочей: железнодорожные билеты (есть даже из Владивостока), портреты Цоя, фотографии,
значки. Особенно много людей приходит 21 июня и 15 августа — в дни
рождения и гибели музыканта. Администрация кладбища создала рядом
«фан-зону» — скамейки, место для костра, только бы паломники не сидели на чужих могилах. Хотя на Богословском похоронены многие деятели
культуры — Мравинский, Чарушин,
Шварц, Юрий и Алексей Германы,
у посетителей, как правило, один вопрос: «Как пройти к Цою?» Если идти
от проспекта Мечникова через главный вход — до церкви и по центральной аллее налево.
|
|
В 2000-х военные отказались от большей части этой огромной территории, и сейчас здесь бушует, разливается и твердеет градостроительная
лава. Кто давно не ездил по Кантемировской улице или по виадуку на Кушелевской дороге, будет потрясен
изменением горизонта. По краям некогда неприметной и заросшей деревьями зоны рвутся к небу остовы
многоэтажек. В планах нескольких
строительных компаний заполнить
весь квартал жилыми домами. Сейчас удобный (с точки зрения проникновения) момент, чтобы увидеть,
как новое вытесняет старое. Лучший маршрут — спуститься с виадука по лестнице к железнодорожным
путям и идти в сторону Пискаревки.
Если просочиться сквозь неприметную дверку в заборе справа, окажетесь на территории бывшей воинской
части, чьи корпуса заняты арендаторами. О славном прошлом напомнит
асимметричная композиция со звездой — такие ставили на плацах, у шта-бов и ленинских комнат. Если идти
дальше вдоль путей, то направо повернет заброшенная ветка военного ведомства. Постепенно погружаясь в некоторое подобие сталкерской
зоны, вы упретесь в огромные ржавые ворота, преграждающие въезд
на территорию АРЗ перед контрольной полосой. Однако по соседству
есть дорога, по которой грузовики
следуют на стройку. Если умаслить
дежурного, можно пройти к покинутым цехам и складам, которые вскоре окончательно исчезнут, как и обреченная березовая роща, на месте
которой тоже построят жилье.
Некогда секретная ветка сейчас общедоступна, и прогулка по ней не грозит неприятностями
| |
Как во многих окраинных районах,
основную массу застройки здесь составляли деревянные бараки, которые
были обречены исчезнуть. Потому
на архивных фотографиях невозможно распознать черты нынешнего квартала. Вот что вспоминает о Лабораторном проспекте Галина Семеновна
Осина, жившая там в 1930-е годы. «Мы
жили в доме 55 на углу Мечниковско-
го, в деревянном двухэтажном доме.
Строения были типовые — на восемь
семей, без кухонь, приходилось отгораживать часть комнаты. Папа, специалист по турбинам, получил такую
квартиру от Металлического завода имени Сталина. Транспорт ни-какой по Лабораторному не ходил,
рабочие с утра шли на площадь Калинина, которая была центром всего
района, и оттуда на трамваях разъезжались до заводов.
На Лабораторном мы жили достаточно автономно,
у нас во дворе были прачечная, детсад,
большая детская площадка, на углу
с Мечниковским — булочная. В войну наш район нещадно бомбили из-за
Артиллерийского завода, который находится на другой стороне проспекта.
Но он был мастерски затянут камуфляжной сеткой, и досталось в основ-
ном Богословскому кладбищу, которое буквально перепахали взрывами,
разворошив могилы. Отец в блокаду
был на казарменном положении, его
отпускали с завода раз в месяц проверить, жива ли семья. После его смерти в феврале 1942-го маме весной поставили ультиматум: если у нее двое
детей и она не работает — принудительная эвакуация, иначе не дадут карточек. Мы выехали в Омск и в Ленинград уже не вернулись. В 1964-м
я приезжала проведать могилу отца
на Богословском, наши дома исчезли, но нашла четыре старые липы, что
росли перед нашим домом. Теперь на
этом месте корпуса какого-то завода».
А. П.
Лабораторныи проспект 1920-е годы
|
