|
Красный цвет к лицу зданиям военного ведомства
Петербурге, где всегда было много промышленных предприятий, медвежьи углы, задворки и пустоты можно обнаружить даже вблизи основных магистралей. Окраина оказывается иногда парадоксально близка к центру. Многие ли видели занятое заводами устье Большой Невы? Порой, пересекая город, замечаешь, как кварталы с жилыми домами, офисами, магазинами, широкими магистралями, запруженными машинами, вдруг прерываются, дороги становятся уже, дома исчезают за разновеликими заборами, пешеходы и вовсе испаряются. Даже если объект за забором давно рассекречен, о нем знают (помнят) немногие — те, кто там работает или работал. Закрытые предприятия, заброшенные склады постепенно разрушаются в ожидании того, кто решится наконец перелопатить бесхозную местность, срыть культурный слой да и застроить элитным жильем. И вроде не жалко — до тех пор, пока посреди помойки не обнаружатся какие-нибудь дивные красоты или, по крайней мере, ценные свидетели старины. Кажется, именно девелоперы и обнаружили в глухом углу меж Пискаревкой и Кушелевкой комплекс бывшей Артиллерийской лаборатории, который им же теперь и сохранять. Дело не только в постановлении КГИОПа, включившего лабораторию в список вновь выявленных объектов культурного наследия. Старинный ансамбль в глубине территории хорош и с рекламной точки зрения. Ведь жилые кварталы похожи один на другой, а нетривиальные памятники внутри — сущая находка. Так, безликий супермаркет в Лахте отличается от других тем, что во дворе у него старинная каланча.
Но сначала подобную достопримечательность следует отыскать и проложить к ней дорогу. Подобно тому как современный туристический путеводитель открывается разделом Getting in, рассказ о таинственном ансамбле на проспекте Блюхера, 12, будет предварен историей, как до него добраться. Старейший путь — по дорогам или бездорожью питерских окрестностей — проложили в 1840-е, когда подыскивали этому взрывоопасному заведению подходящее место. Как пушечный арсенал тогда убрали с Литейного проспекта на Выборгскую сторону (на его точное расположение указывает топонимика: он находится на углу Арсенальной улицы и Арсенальной набережной), так и Артлабораторию, устроенную сначала при Михайловской артиллерийской академии (у будущего Литейного моста), перенесли в самое отдаленное место, которое можно было себе представить.
Ввиду того что важным пригородом Петербурга на северо-востоке было село Мурино, извилистый путь в эту деревню, проходивший мимо арсенала и лаборатории, звался Муринской дорогой. По картам города видно, что к 1840-м на этом месте существовали упорядоченные строения, как раз по восточной границе комплекса проходила дорога в Мурино, за Муринской заставой (была и такая) превращавшаяся в прямую трассу — теперешний Гражданский проспект. Одна из Старо-Муринских улиц служила западной границей Богословского кладбища, вот ее-то и разрезала в 1913 году новая железнодорожная ветка, сначала только связавшая два берега Невы, а затем протянувшаяся и до Хийтолы. От нее к лаборатории проложили тупиковую ветку. Можно воспользоваться ею и сегодня как наиболее аутентичным путем. Железные дороги давно разделили город на множество разновеликих кусков, став для его развития настоящими путами, — особенно технические ветки, удобные с точки зрения логистики предприятий, но предельно усложнившие карту местности, ведь у каждой из них своя полоса отчуждения. Еще путь по этой тупиковой железнодорожной ветке предполагает знакомство с коллекцией заборов, где-то покосившихся и дырявых, а где-то непроницаемых, в два или даже в три ряда.
| |
Пытаться пробраться к лаборатории через такое сюрреалистическое пространство кажется делом бессмысленным. Впрочем, есть более простой путь. Просторный, с широкими тротуарами, проспект Маршала Блюхера проник в эти края недавно. Его продлили на запад от Лабораторной улицы в 1980-е, продублировав узкий и извилистый Полюстровский. Тогда же отремонтировали перекресток Лесного проспекта и Кантемировской улицы, а в ее начале построили мост через Невку. Но лишь двадцать лет спустя эту магистраль соединили с Гражданским проспектом, соорудив виадук над перегоном Кушелевка — Пискаревка. По легенде, его строительству препятствовал именно секретный статус АРЗ 755. Будут смотреть с виадука — еще увидят что.
Заборы, деревья, скоростное движение по Маршала Блюхера — все это не особо располагает интересоваться тем, что может таиться буквально за углом. Потому и самые пронырливые исследователи городских окраин и тупиков пропускали этот квартал как незначительный. Привлечь к нему внимание могли бы старые карты, на которых вместо проспекта Блюхера до 1960-х годов значилась тупиковая улица МОПРа. Кто помнит, чем занималась Международная организация помощи борцам революции? Этот советский аналог Красного Креста прекратил свое существование еще в 1940-е, но в России и сейчас найдется с десяток улиц МОПРа. И уж точно не звучание акронима привело к тому, что таким названием решили наградить улицу в страшной глуши. Новый топоним пришел на смену «мракобесному» имени Крещенская улица, происхождение которого еще предстоит выяснить.
Похоже, «помологический сад» (см. карту на с. 8) на другой стороне улицы МОПРа был наследником фермы Шарлоттенгоф (да, как дворец в Сан-Суси!), отмеченной на картах XIX столетия. От него начиналось шоссе, служившее главной подъездной дорогой и композиционной осью комплекса лабораторий. Пусть это шоссе, названное Лабораторным, исчезло, сам комплекс сохранил элементы симметрии, кстати не вполне понятные. Зачем по оси вроде бы сугубо утилитарного предприятия вырыты два пруда правильной формы? Наличие симметричной композиции дало право выявившим этот объект сотрудникам КГИОПа справедливо говорить об ансамбле, притом одном из самых необычных в городе. Ведь нет у нас, скажем, симметричных заводов, хотя бы и из классической эпохи. В общем, чтобы увидеть лабораторию, надо всего лишь свернуть с проспекта Блюхера в глубь одного из дворов. И там — за заборами, автостоянками и помойками — покажутся краснобелые двухэтажные корпуса цельного, стилистически ясного облика. Они построены в эпоху, переходную от классицизма к историзму: кирпич уже не оштукатурен, форма окон и дверей прямиком из итальянского Кватроченто, но общий строгий, немного казенный дух — от поздней классики... Похоже на завод «Арсенал». Так и есть, это те же архитекторы фон Генрихсен и Гемилиан, что работали для военного ведомства. Они были в числе тех, кто создал на руинах русской классики замечательный новый стиль, теснее всего связанный именно с заводами и военным ведомством, — кирпичный.
В комплексе были не только «каменные покои», но и деревянные
|
|
Несколько прудов использовались, наверное, в качестве пожарных водоемов
Вцентре ансамбля на Маршала Блюхера — корпус управления лаборатории, самое необычное здание. Венгую эпоху и другое назначение, нецерковное. Какое — разберутся исследователи, которым таки удастся договориться с Министерством обороны и проникнуть за бесконечные заборы и КПП. А может, этим озаботятся жители новых домов, которые будут рассматривать гостей из прошлого с высоты своего двадцать пятого этажа.
Иван Саблин
Василий Бочаров,
сотрудник Артиллерийского музея
— об «окончательном снаряжании боеприпасов»
Порох, пули, гильзы, корпуса снарядов, средства воспламенения, ударные и дистанционные трубки производились в XIX — начале XX века на различных казенных и частных заводах и в целях безопасности перевозки и хранения отправлялись на склады и стрельбища не в окончательном виде. Их подготавливали для боевого использования (это называлось «окончательным снаряжанием») в специальных заведениях, которые в официальных уставах и наставлениях именовались «военными лабораториями», а их сотрудники — «лаборатористами». Артиллерийская лаборатория, располагавшаяся на севере Санкт-Петербурга, производила весь комплекс необходимых работ с боеприпасами. Если учесть, что Петербург был центром военного округа, то можно представить значение именно этой лаборатории для обороны государства: она обеспечивала исправность и комплектность боезапаса частей, непосредственно задействуемых в защите и прикрытии в случае войны столицы Российской империи. Помимо снаряжения взрывчатым веществом снарядов всех требуемых калибров в мастерских лаборатории периодически занимались их обслуживанием: мыли, чистили и смазывали свинцовые оболочки и медные ведущие пояски, возобновляли окраску внутренней и наружной поверхности снарядов. Работа с боеприпасами — дело опасное. Возможен взрыв, а любой взрыв, да еще в столице, обязательно будет иметь резонанс. Для предотвращения чрезвычайных происшествий были разработаны строжайшие инструкции. Они досконально описывали методы и нормы работы со взрывчатыми веществами, объемы и площади помещений, требуемых для такой работы, количество одновременно находящихся в работе снарядов, правила хранения пороха и окончательно снаряженных боеприпасов. Это приносило свои плоды. Взрывы в военных лабораториях были редким явлением, но совсем их избежать не удавалось. Однако в истории Артиллерийской лаборатории Петербурга подобные происшествия не зафиксированы.
|
