|
Художник-постановщик
Елена Жукова.
Среди ее последних работ —
«Фауст» Сокурова и «Трудно
быть богом»
Германа
течественному зрителю фильм режиссера Оливера Хиршбигеля о последних днях Третьего рейха невольно напомнит «Семнадцать мгновений весны». Здесь тоже действуют Гитлер, Геббельс, Борман, но главный герой не разведчик, а секретарша фюрера Траудль Юнге — реальное лицо, чьи воспоминания и стали основой сценария. Сцены с истериками Гитлера, его исcтупленные разносы генералов, не желающих атаковать и отбросить от Берлина Красную армию, стали самой известной частью картины, разойдясь по Сети в вирусных роликах. Достаточно вложить в уста возмущенного лидера нации актуальный текст — про воровство на Олимпиаде или о случайном проигрыше «Баварии», и лавина лайков обеспечена. Однако Гитлер и его окружение в этой картине показаны не карикатурно. Траудль Юнге знала их как вежливых, со вкусом одетых людей, с которыми приятно было беседовать о судьбах великой Германии. Но с какого-то момента в бункере начинают обсуждать различные способы самоубийства, а сверху все отчетливее доносится канонада. В фильме эти диалоги под землей перемежаются большими уличными сценами, где в аду осады, в пожарах и под бомбами гибнут тысячи людей, на баррикады гонят стариков и детей. В «Унтерганге», в отличие от советского сериала, не использована хроника: разрушение Берлина снимали в Петербурге. Забавно, что, докладывая фюреру обстановку на фронте, один из генералов признается, что «на востоке столицы русские дошли до Лейхтенберга». В реальности — до Лейхтенбергской улицы, уличные бои снимали на соседней, на Шкапина.
марте 2003-го мне позвонил мой приятель — художник Бернд Лепель, с которым мы вместе работали на картине Бодрова «Медвежий поцелуй». Они собирались снимать «Унтерганг» в Польше, но попросили поискать натуру в Питере — помнили, что у нас есть старые серые кварталы. Мы поехали фотографировать клеевой завод за Екатерингофкой, «Красный треугольник» и прилегающие к нему улицы — все эти окна с несмываемой пеленой, запыленные, закопченные фасады, покрытые сажей, которая во время дождей расплывалась выразительными потеками. Художники очень ценили квартал Шкапина — Розенштейна, там были потрясающие проходные дворы, с флигельками, пристроечками, булыжником, диабазом. Например, для картины Дмитрия Светозарова «Арифметика убийства» (1991) мы сняли там с крана панораму улицы и получили современный перепев Достоевского, перекличку с трущобами у Сенной. Герой в этом квартале мучается теми же вопросами, что и Раскольников.
| |
В общем, когда мы отослали фотографии, представители Constantin Film, крупнейшей немецкой кинокомпании, выпустившей «Бесконечную историю», «Имя розы», «Обитель зла» и другие фильмы, в спешном порядке выехали в Петербург. Наша натура, масштабы города, сравнимого со столицей Третьего рейха, показались им намного интереснее. Перед их приездом мы обнаружили в букинистическом магазине альбом, изданный в 1950-х годах, с зарисовками разрушенного Берлина. Их делали, снабжая комментариями, художникибаталисты московской студии Грекова. Из альбома можно было понять, как выглядели берлинские водопроводные колонки, фонарные столбы, телефонные будки, входы в метро. Оставалось сделать привязки к знаковым зданиям немецкой столицы, найти правильные ракурсы, точки съемок, провести мощное декорирование — и лучшего Берлина придумать было нельзя. Фасад новой рейхсканцелярии мы построили на Английском проспекте, как раз напротив военкомата, в створе Рабочего переулка, старую канцелярию — на даче Половцова на Каменном острове. Когда один из героев фильма, немецкий врач, бежит к брошенному госпиталю, нужно было, чтобы он пересекал Шпрее, в ее роли выступила Мойка. Вообще, восемьдесят процентов визуального ряда снято в Петербурге: на Ижорском заводе в Колпине, на заливе. Когда я привезла немцев на недостроенную дамбу, они переписали финал! Крушение империи зла, этого бетонного монолита, масштабы трагедии в 2003-м можно было удачно снять в Петербурге.
Военную
технику перебросили в
«Берлин» из-под Москвы
то была очень трудозатратная работа. У меня работали все декорационные и строительные бригады, которые тогда существовали в Петербурге. Привлекали мы и грубую рабочую силу: мужики возили битый кирпич с уничтоженного завода «Вулкан» на Петроградской, создавали завалы, потом долго их разбирали, и надо же было еще все утилизировать. Улицу Шкапина закрыли на три недели, вскрывали асфальт, делали баррикады, рыли траншеи, предварительно согласовав эти работы со всеми городскими службами. Но на Шкапина это было проще сделать, чем на Английском, который настолько начинен коммуникациями, что мы еле-еле нашли место, чтобы вырыть «вход в бункер». В
|
|
нежилых шкапинских домах мы расчистили бомжатники, настелили полы и сделали там «интерьеры», например парикмахерскую, через которую пробегали наши герои. Разбитый трамвай прибыл на угол Шкапина и Библиотечного на колесном ходу, на жесткой сцепке, но для убедительности мы проложили там ложные рельсы. Военная техника — танки, самоходки, пушки — приехала из Москвы, из Алабина. С местными жителями велась предварительная кропотливая работа. Компанией «Глобус-фильм» были подобраны сотрудники, которые занимались подготовкой площадки, умели разговаривать с людьми. Еще до съемок они выяснили, кто где живет, где проблемные, где пожилые. Если от взрывов из дряхлых рам где-то вылетали стекла — молниеносно стеклили, вообще удовлетворяли любые жалобы населения. К тому же немцы сильно покаялись в деяниях, совершенных их предками. Представители Constantin Film с уважением отнеслись к памяти о войне: в день начала блокады возложили венки на Пискаревском кладбище, всем ветеранам с улицы Шкапина выдали денежную компенсацию за причиненные неудобства, немало пожертвовали Мариинской больнице, где велись съемки. Немцыто, конечно, полагали, что наши ветераны живут несколько лучше.
иротехническая подготовка велась архитщательно. Это у нас пиротехники, если надо что-то взорвать, кладут заряд и взрывают, а куда какая земля полетит — неважно. В Европе эта земля (торф) должна быть пропущена через сито, потому что даже маленький камешек может нанести травму. А на площадке — звезды! Так вот этот торф отправлялся на проверку в Германию, другой раз, третий. На площадке его закладывали в специально сваренные из толстой стали конусы-воронки, изолируя от остального грунта, и, взрываясь, он никому не мог нанести вреда. Съемки — тяжелые, ночные, с освещением, дымовой завесой — шли неделю. Но как-то мы мирно существовали с жителями, все понимали, что фильм нужный. Он и сейчас не теряет актуальности. Главная героиня, а она дожила до 2002-го, до начала съемок, признается в начале картины, что могла бы разобраться, уже когда работала у Гитлера, что за человек ее чудный шеф. Но не захотела. Это к вопросу о необходимости гражданской позиции... Беседовала Анна Петрова
Иллюстрации
для статьи любезно предоставил шкапинец Геннадий
Дорошенко
«Немецкая
оккупация»
длилась около
месяца
|
