еля — домашнее имя Галины Демьяновны (родилась в 1933-м). Неловко писать об уважаемом мастере просто Геля, но так она подписывает свои работы, просит к ней обращаться, и так все говорят о ней в третьем лице. Гелины работы трудно спутать с другими. Деревянные фигуры строгих женщин с суровыми рублеными ликами — будь то богоматерь с младенцем или баба с коромыслом — не кокетничают со зрителем, не ждут его одобрения и не стремятся понравиться. Они существуют в своем замкнутом мире, где жизнь сурова и не меняется веками: труд, заботы, как награда — материнство и общность таких же сдержанных терпеливых соседок. «У меня одна тема — бабская, — признается Геля. — Мужики... слабые они, беспомощные. А женщина для меня — богиня, на которой держится земля, да ведь и Земля — женского рода». В генеалогии у Гелиных баб можно усмотреть святую Параскеву Пятницу, покровительницу женских дел — прядения, ткачества, шитья, чьи деревянные фигуры грубой работы (как и Николая Угодника) ставились на Руси в церквях и часовнях. В свою очередь, Параскева — христианизированное языческое божество, у которого бабы с незапамятных времен просили заступничества «от всего плохого». Гелины героини — в живописи и в скульптуре — анонимны и обобщенны, как праматери, и заняты вечными делами: дети, хозяйство, урожай. Крестьянская жизнь подчинена лишь смене времен года, в ней мало что меняется, а главное — нет времени для праздности.
Дому на Новоорловской, 60, присвоен статус «частной коллекции КГИОПа»
абы с Гелиных холстов живут в местности, похожей на Шувалово, полощут белье на озерах, собирают яблоки в садах, ворошат сено, но избы у них не только деревенские, а часто похожи на двухэтажные домики, как тот, где живет сама Геля. Дом на Новоорловской, 60, — с просторными верандами, высоким чердаком, крыльцом в сад — был построен для небогатых петербургских дачников в 1900-х годах. Как рассказывает хозяйка, во дворе большого участка
| |
находились каретная и времянка для прислуги. В советское время дом, как большинство дач в Шувалове, был приспособлен под коммуналки и эксплуатировался на износ — вышли из строя и исчезли водопровод и канализация, облупилась краска на стенах. К 1990-м годам большинство таких домов обветшало, жильцов постепенно расселили, и, вероятно, век этих «непригодных для проживания зданий» был бы окончен, если бы не положили на них глаз художники. Еще в 1980-х они стали перебираться в Шувалово, « Коломяги, Озерки, приспосабливая брошенные жилища под мастерские. Суровый быт — вода из колонки, печное отопление и удобства
Скульптура «Материнство» стала частью местного ландшафта
Вывеска, оставшаяся от акций, проходящих
в Деревне художников каждое лето
во дворе — их не пугал. Бывшее предместье с тогда еще многочисленными старинными дачами, садами и тихими улицами выгодно отличалось от шумного суетливого города. Со временем здесь сложилось творческое объединение «Деревня художников», сегодня официально признанное, — городские власти регулярно продлевают его членам аренду домов-мастерских. Геля перебралась в Коломяги еще в 1990-е в по совету своего нынешнего соседа, скульптора Дмитрия Каминкера, чья семья — целая артистическая династия — привела в порядок большой старинный особняк на Новоорловской, 40 («КН» писал о нем в июльском номере 2007 года).
|
|
меня была мастерская от Союза художников на Охте, на проспекте Шаумяна, напротив кинотеатра „Охта“, «но добираться туда с Васильевского го, где я жила, было неудобно: пока едешь полтора часа, уже забудешь, что хотел сделать, — вспоминает Геля. — Художники, если у них есть мастерская, живут, как правило, в мастерской. Если ее оставишь — что ты найдешь, когда вернешься?» Помимо Гели в доме на Новоорловской работают еще трое мастеров: Гелина дочь Наталья Писарева, художник по тканям, скульптор Олег Жогин и кузнец Владимир Мажуга. Геля, несмотря на возраст, трудится каждый день. «Сейчас уже трудно резать дерево, предпочитаю кисточкой помахать», — признается она. Однако количество деревянных заготовок на веранде сопоставимо с числом холстов на стенах. Также есть прялки — «принесли расписать», во дворе ждет
Некоторые фигуры Геля расписывает, другие остаются в деревянной наготе
очереди старый резной наличник. На вопрос, где берет материалы, Геля усмехается: «Дерева на любой помойке навалом. Куда ни пойдешь, отовсюду принесешь». Свои первые «колобашки» в 1970-е годыГеля нашла как раз на улице — на Васильевском острове. Гуляя както с собакой, увидела чурочки, которые оказались лишними на стройке. Начала резать их на балконе. «Никаких эскизов не делаю, все держу в голове», — говорит Геля. Сейчас — после больших, масштабных работ, многие из которых вошли в коллекции Русского музея, Третьяковской галереи, Музея городской скульптуры, частных собраний, Геля снова вернулась к размеру первых «колобашек». На вопрос, какие из работ любимые и не жалко ли с ними расставаться, отвечает, что «работы как дети — вырастают и уходят». А. П.
|
