Рисунок Василия Сварога, сделанный им через несколько часов после смерти Есенина

Среди знаменитых постояльцев «Англетера» Есенин, несомненно, центральный персонаж. Его стихи заучивали наизусть и переписывали в школьные тетради, несмотря на то что они были официально запрещены. «Талант пошлости и кощунства» (Бунин), «крестьянский поэт» с гребешком на поясе, завсегдатай модных ресторанов, любимец интеллектуальной декадентской богемы, распевающий стихи перед ранеными в госпитале Федоровского городка, где сестры милосердия – члены императорской фамилии, он оказался одним из тех, чье творчество и судьба идеально резонируют с судьбой поколения. Их имена обожествляются, а судьбы обрастают легендами. Таким до Есенина был Некрасов, после – Высоцкий. 24 декабря 1925 года Есенин приехал из Москвы в Ленинград, по его словам, на постоянное жительство. С вокзала он последовательно заезжал к целому ряду друзей, но фатально не заставал никого из них дома. Тогда он и поселился в пятом номере «Англетера» («Интернационала»), где проживал его друг Георгий Устинов. Есенин останавливался в «Англетере» второй раз: до этого он уже жил тут вместе с Айседорой Дункан во время их большого путешествия по советской России. Тогда, войдя в номер, он бросил: «Здесь и повеситься можно». В 1925-м он почти ни с кем, кроме Клюева, не встречался, портье получил указание никого к нему не пускать. 27 декабря Есенин подарил своему другу Вольфу Эрлиху листок с написанным собственной кровью (ночью в номере не нашлось чернил) последним стихотворением «До свиданья, друг мой, до свиданья». 28-го утром он был обнаружен повешенным на чемоданном ремне, прикрепленном к трубе парового отопления. Дверь номера была заперта изнутри. В комнате – беспорядок, на полуокурки и разорванные бумаги. На руках и голове раны. На лице «выражение нечеловеческой скорби и ужаса», «волосы страшным нимбом вокруг головы, развившиеся». Газеты сообщили о самоубийстве поэта, что не выглядело невероятно: Есенин давно считался неуравновешенным и истеричным хулиганом-алкоголиком, уже существовал термин «есенинщина» – синоним распущенности, моральной и творческой деградации на фоне сентиментально-алкоголической любви к родине, и такой конец выглядел вполне закономерным. Новые версии появились около 1987 года, когда городская общественность протестовала против сноса «Англетера».

Состав митингующих был разнообразен: приведенные преподавателями школьники, студенты, активисты литературных объединений, даже пэтэушники, с трудом представляющие, кто такой Есенин. Несомненно, главной причиной взрыва народного возмущения была вечная готовность продемонстрировать советской власти кукиш, по любому поводу. Официально считалось, что необходимо спасти «памятник архитектуры XIX века, дом, в котором трагически оборвалась жизнь великого русского поэта». И именно тогда заговорили о том, что «коммунисты заметают следы, чтобы нельзя было провести следственный эксперимент», потому что на самом деле Есенин был убит. Это было время, когда «раскрывались белые пятна истории» и официальные версии были не в ходу. Гибель известных людей была особенно модной темой: Лермонтова снял засевший в горах снайпер, Горького отравили конфетами, Фрунзе был зарезан хирургом. На эту тему появилось множество публикаций, главным образом в изданиях, которые тогда было принято называть «патриотическими». В истории смерти Есенина и в самом деле много странностей. Особенно много говорилось о следах насилия, подозрительно быстром, небрежном следствии, о том, что священник согласился отпевать Есенина после разговора с его матерью. Версию об убийстве публично поддержали Василий Белов, Валентин Распутин, Илья Глазунов и академик Федор Углов, после чего в условиях конца 1980-х нормальное обсуждение вопроса сделалось невозможным. Внимание публики было приковано не к деталям дискуссии, а исключительно к ее участникам: кто на чьей стороне. Версия об убийстве быстро обрастала новыми интерпретациями, раз от раза все более параноидальными. Убит ГПУ как политически опасный, разочаровавшийся в революции и влиятельный литератор – убит чекистами по приказу Троцкого, ненавидевшего Есенина за антисемитизм и свой портрет в «Стране негодяев», – убит по приказу Троцкого, Бермана и Блюмкина (внимание: модуляция в новую тональность) – убит чекистами-евреями за антисемитизм – убит евреями – ритуально умерщвлен по изуверскому правилу «лучшего трижды убей»: проломлена голова, вскрыты вены, удушен (как царская семья расстреляна, заколота штыками и сожжена). «Прокартавят газеты в злобе единокровной, что поэт_юдофоб искал забвенья в вине» – очень характерная строчка из полемического стихотворения той поры. Конечно, серьезные исследователи творчества Есенина не сомневаются в его самоубийстве. Но в дискуссии о сносе «Англетера», как в луже, отразилась традиционная русская интеллигентская шизофрения, называемая спором «западников и славянофилов», к тому времени выродившихся в «демократов и патриотов»… Те горячечные времена прошли, и сейчас вопрос о смерти Есенина занимает, пожалуй, только гостиничных менеджеров, да и то в специфическом аспекте: «Можно ли и стоит ли упоминать о ней в рекламе? С одной стороны, история мрачная, с другой – громкое имя, знают даже иностранцы (как бывшего мужа Айседоры). Может, подать это как гостиничное привидение?..» А «тайна отеля "Англетер"» канула в прошлое вместе с историческим зданием, где она возникла.