Бутылки и бокалы для шампанского. Конец XIX века

Район Невского – Морских в XIX веке был средоточием первоклассных ресторанов. В разное время золотая молодежь ездила к Талону, Леграну, Дюме, Борелю (рестораны первого класса всегда назывались лишь по фамилии владельцев). Каждый ресторан посещался определенным устойчивым кругом лиц. Чайковский был завсегдатаем «Вены» (Малая Морская ул., 13, географическое название заведения свидетельствовало о его «втором классе»), Мусоргский спивался в «Малом Ярославце» (Большая Морская ул., 8). Появиться у Талона, Дюме или Леграна (позже Дюссо) – а нас интересует именно этот последний адрес (Большая Морская ул., 11) – означало явиться на сборный пункт холостой молодежи – «львов» и «денди». Это обязывало к определенному стилю поведения на оставшееся время до вечера, которое короталось между театром и балом. В 1834 году Пушкин неожиданно попадает на холостой обед и смущенно описывает его в письме к жене «…явился я к Дюме, где появление мое произвело бщее веселие – холостой, холостойПушкин! Стали подшучивать, поить меня шампанским и пуншем и спрашивать, не оеду ли я к Софье Андреевне? Все этоменя смутило, так что более к Дюме являться не намерен и обедаю сегодня дома, заказав Степану ботвинью и beafsteaks». Пушкин – человек семейный, и у него уже есть повар. Обычно холостяки предпочитали крепостному или при глашенному повару-транцу рестораны. «Обедал в немецкой ресторации Клее на Невском – старое и закопченное заведение. Больше всего немцы, вина пьют мало, зато много пива, – читаем в дневнике современника Онегина. – Обед дешев, мне подали лафиту на рубль, после этого у меня два дня болел живот. <…> Обедал у Signore Alessandro по Мойке, у Полицейского моста. Здесь немцев не бывает, а более всего французы и итальянцы. Посетителей немного – он принимает только хорошо знакомых людей, изготовляя более обеды для отпуска на дома. Макароны и стофато превосходны! <…>

Обед у Леграна, бывший Фельета, в Большой Морской. Обед хорош; в прошлом году нельзя здесь было обедать два раза сряду, потому что было всеодно и то же. В нынешнем году обед за три рубля ассигнациями здесь прекрасный и разнообразный. Сервизы и все принадлежности – прелесть. Прислуживают исключительно татары, во фраках». Газеты наперебой нахваливали леграновские деликатесы, например, черепаший суп: «Черепаха находится в передней ресторана в открытой большой бочке. Это черепокожее длиной более 1,5 аршин. Господин Легран намерен дней через 15, когда животное отдохнет от пути, угостить посетителей прекрасного ресторана превосходным черепаховым супом… Гомары (большие морские раки) давно уже у Леграна не редкость». Помимо кухни посетителей привлекала к Леграну и удобная бильярдная. В 1820-х годах бильярд при ресторане – дело привычное, с начала века эта игра из дворцов и поместий стремительно перемещается в общественные места: гостиницы, трактиры, клубы. К 1840-м годам не было ни одного офицерского собрания, где бы не стоял бильярдный стол. Из Франции после наполеоновской кампании был экспортирован карамболь, в 1830-е годы в России придумали «малую русскую пирамиду». У Леграна, если верить Пыляеву, были завсегдатаями и знаменитые игроки, и профессиональные мошенники. «Летом 1834 года я приехал на почтовых в Петербург, – вспоминал один из современников. – Проезжая в два часа ночи мимо ресторана Леграна, ощутил зверский аппетит. Видя в окнах свет, взошел и заказал себе что-то. Какой-то господин, в одиночку забавлявшийся на бильярде, обратился ко мне с предложением: не сыграю ли я партию, пока мне готовят кушанье? – Почему нет, – отвечал я, не зная, что господин этот игрок по ремеслу.

Игрок сначала маскировал свою игру, делал грубейшие ошибки, но в конце концов всегда выигрывал. Я проиграл ему в заключение вечера 200 рублей. – Завтра я пришлю сюда деньги на имя Леграна, – сказал я. – Хорошо, – отвечал он, – а меня зовут Долгуше. На другой день я послал деньги к Леграну, но слуга принес их обратно. Деньги были уже заплачены человеком, выдававшим себя за моего слугу». Впоследствии оказалось, что деньги заплатил граф Воронцов-Дашков, приверженец спортивной, честной игры. Он находился в соседней комнате, узнал своего друга по голосу, понял, что тот обманут и не при деньгах, и деликатно «обделал это дело». Бывал у Леграна и Лермонтов. Его родственник М. Н. Лонгинов встретил здесь поэта во время его последнего приезда в Петербург в начале 1841 года. В 1850-е годы владельцем ресторана становится Дюссо. Современный читатель, может быть, вспомнит, что в московской гостинице Дюссо, одной из лучших в то время, Фандорин начал расследование таинственной смерти генерала Скобелева. Для Петербурга второй половины XIX века Дюссо – имя нарицательное. В отдельных кабинетах фешенебельного ресторана обедают преуспевающие герои Писемского, Достоевского, Крестовского. «Поедешь так – черт побери! – по Невскому и зайдешь, бывало, к Дюссо» –залихватский шик «помпадуров» возмущал Салтыкова-Щедрина; «у него в голове было только три понятия – “Дюссо, рысаки и камелии”». «Вы, может быть, сторонница Писарева, который доказывал, что Бетховен настолько же велик, насколько велик повар у Дюссо», – иронизирует Чайковский в письме к фон Мекк. «Для вас я пренебрег родными, мненьем света, // Свободой, деньгами, кредитом у Дюссо... // Для вас, для вас одной я, словом, бросил все...» Герой Апухтина знает, что цена пожертвования кредитом у Дюссо соизмерима с ценой свободы. Впрочем, к 1874 году Дюссо решил прекратить кредитовать посетителей, поскольку долговые обязательства некоторых достигали 40 тыс. рублей. Но «потребность в нашей high-life еде такова, – потрясенно пишет «Петербургское обозрение», – что некоторые именитые гости за невозможностью получать в кредит принуждают лакеев этого заведения платить за них и принимают на себя почетное звание лакейских должников, разумеется, платя за эту честь немалые проценты».

Самым известным «певцом» Дюссо оказался Некрасов. «У Дюссо готовят славно // Юбилейные столы; // Там обедают издавна // Триумфаторы-орлы». Некрасов – постоянный клиент заведения, участник литературных обедов. 10 марта 1859 года здесь чествовали актера А. Мартынова, а в конце апреля того же года Некрасов и Гончаров провожали Тургенева за границу. Некрасов настолько часто появлялся на Морской, что анонимный автор «Свистка», пародируя некрасовскую «Тройку», таким же певучим анапестом причитает: «Что повесил головку пустую? // В стороне от наук и труда? // Знать, все манит тебя на Морскую, // Каждый день все туда и туда?.. (…) // Не гляди же с тоской на Морскую, // У Дюссо горькой чаши не пей. // Отправляйся к себе в Моховую // И подумай о жизни своей…»

В начале ХХ века традиции леграновской черепахи продолжил торговый дом Auх gourmets («Для гурманов»), владелец А. Н. Рогушин. Здесь продавалась «лучшая провизия для званых завтраков, обедов и ужинов». Реклама сообщала, что ежедневно в продаже «английская баранина, молодые барашки, московские поросята, солонина малосол, морская рыба, устрицы, лангусты, омары, пулярды, утки, молодые и ранние зелень, салаты и другие примеры».

В советское время нишу «съестного» заведения занимала булочная, а в 1998 году в здание с большими витринами, с двухсотлетней гастрономической традицией триумфально въехал «Макдоналдс» – венец эгалитарного и интернационального общепита. А.П.

Фруктово-овощной отдел гастрономического магазина «О’гурме». 1905 г.