В представлениях обывателя для счастливой деятельности садовника необходимы два условия - размеренность и оседлость. Жизнь мастера подчинена круговороту природы. Бывают, конечно, неприятности - бури, грозы, катаклизмы, - но это же мать-земля, а не душевно-служебные треволнения. Садовник возделывает свой сад и трудится на одном "укорененном" месте. В биографии создателя Таврического сада англичанина Уильяма Гульда (1735-1812), приглашенного Потемкиным в Россию, все наоборот. Он не только сам постоянно переезжал с места на место, он еще и свои "походные сады" перевозил. Но об эксцентричных потемкинско-гульдовских аферах - чуть позже.

Садовое безумие

1770-1780-е - время подлинного садового безумия в России. Екатерина II, фанатка английских садов, сама переводила книжки про ландшафтные парки, приглашала английских садовников, любовнейше обустраивала свой сад в Царском Селе. Для нее, как и для всех образованных людей того времени, английский сад был тем идеалом естественности, к которому стремилась эпоха - эпоха Просвещения. Как у Руссо естественное и свободное воспитание человека, так у природы - привольная жизнь. Не надо насиловать и мучить, стричь, губить и превращать растения в шары, кубы или зеленые шпалеры, не надо в одну линию, не надо бьющих фонтанов, как то было в регулярных садах - представьте Верхний парк в Петергофе. Нет, мягче и легче: естественные очертания, изгибы дорожек, ручьи, трава. Как на юге, а точнее, в картинах юга с полотен Лоррена и Пуссена, ведь именно в этих пейзажах отцы английского паркостроения узрели идеал природы. Впрочем, подчеркнем: именно идеал.

Потемкинская улица в XIX веке. Неизвестный художник. Слева – дом садовника Гульда, справа манеж Кавалергардского полка, на горизонте – Офицерское собрание Преображенского полка. Все здания сохранились.

Поскольку каждый хоть пару дней проведший на приусадебном участке понимает, что вся эта идиллия - фантом, настоящая природа - бурелом, камни и сорняки. Однако же счастливый дар - верить в лучшее. Вот и верили, и создавали эту идеальную природу. Пейзажные парки придумали в Англии - стране гражданских свобод и, между прочим, отличного для садов климата - теплого и влажного. До России и Германии эпидемия докатилась в 1760-е, а дальше развернулась Екатерина. И не только она, все ее окружение было страшно увлечено садоводством. Счастливцы, как князь Куракин или княгиня Дашкова, побывали в Англии, все осмотрели, восхитились и описали. Кому не довелось (и сама Екатерина в том числе) - полагались на книжки, гравированные виды и английских садовников. Потемкин со свойственным ему масштабом не просто перенял вкус царственной подруги, но довел паркостроение до специфически русского градуса безумия. У Екатерины были английские мастера - Джон Буш, Джеймс Мидер, Чарльз Спарроу. Потемкину Гульда из Омскерка порекомендовал самый знаменитый английский ландшафтный архитектор Capability Brown (если бы его имя принято было переводить, то получилось бы Браун На Все Способный).

Наш Гайд-парк

В Таврическом саду перед Гульдом стояла авантажная, но и сложнейшая задача: на абсолютно плоском участке создать английский парк, для которого необходимы перепады высот и вода. Все решили деньги - возможности. Поначалу в восточной части участка примерно от Таврической улицы до нынешней игротеки (шахматного клуба) вырыли гигантский пруд и каналы, а вынутую землю пустили на холмы. В1783 году высадили 23 тысячи (!) деревьев, уже к концу года пустили воду в каналы и пруды.

Западную часть осваивали в 1792-1796 годах. Получился образцовый английский парк редкого для России типа - без павильонов (за исключением несохранившегося Адмиралтейства), без статуй, каких-то особых затей, просто природа. Тонкие чередования лужаек, групп деревьев, ровные и красиво выгнутые газоны на холмах, пруд, каналы, островки. Нежно и тщательно возделанная природа для размеренных прогулок.

Легко представить, какие усилия требовались для поддержания парка в порядке: один газон в нашем климате забота забот. Но получился-таки классический пейзажный парк - жизнь зелени на воздухе, ее линии, ее просветы, ее тени. Белый балет в своем роде. Никакого действия, кроме жизни самой природы. На большой остров ведут два старинных мостика. В России первые железные мосты (именно железные, а не чугунные, как в Европе) появились в 1780-е годы. Один из них - по проекту Джакомо Кваренги - установили в Царском Селе перед Концертным залом. Потом их изготавливали на Сестрорецком оружейном заводе, и два таких железных моста 1793-1794 годов до сих пор живут в Таврическом саду. Они настолько хороши, что долго считались более поздними, и лишь увлеченность исследователей спасла их в недавнее время от гибели. В парке была использована и такая диковина, как модель Кулибина для однопролетного моста через Неву, но она давно растворилась во времени. Характерно, что в 1780-е это был и социальный рай. На картинах Бенджамена Патерсена на переднем плане запечатлены крестьяне на покосе. Рядом прогуливаются господа, и никто не боится, что косы можно повернуть, а ведь парк доделали к 1789_му - году Французской революции. Но это в Европе революция, а здесь - рай, и даже павлины гуляют - все как в Англии. Там ведь с XVIII века павлины живут в парках и орут по утрам дикими голосами, для раннего пробуждения хозяев и начала здорового дня. Гульду, конечно, повезло: пространство позволяло развернуться и создать всю эту красоту. Таврический считался городским дворцом, но в реальности был загородной виллой с гигантским парком, даром что находится нынче в центре города. Главным гульдовским шедевром был зимний сад в самом дворце.

За домом садового мастера на Потемкинской, как и в гульдовские времена располагаются теплицы

Большое хозяйство включало еще и две оранжереи (на том же месте, что и сейчас). Сам Гульд также жил в саду. Он единственный, наверное, петербургский садовник, чей дом сохранился до сих пор. Особняк, построенный для него Федором Волковым в 1793-1794 годах, стоит, как и прежде, на Потемкинской улице, 2. Небольшая усадьба конца XVIII века - образцовый парафраз на тему Таврического: в центре два этажа, по бокам служебные пристройки, все путем - покоем, буквой "П". Дом Лариных наверняка был таким же.

Сады на колесах

Но деятельность Гульда не ограничивалась Петербургом. Он отвечал за все парки Потемкина и сопровождал князя в поездках. К его легендарным свершениям относятся мгновенные сады - те, что разбивались по маршруту путешествия Екатерины и Иосифа II в 1787 году на юг. Гульд выехал туда заранее, в 1786-м, вместе с Потемкиным. Все знают про потемкинские деревни, но, по преданию, были похожие гульдовские сады, которые переезжали с места на место. Поверить в это трудно, проверить невозможно, пусть останется легендой - масштаб, сознанию неподвластный. Обустроил Гульд немало и стационарных парков в потемкинских городах, некоторые из них даже сохранились - в Днепропетровском саду культуры, может, и Брежнев в детстве играл. Помимо Екатеринослава были парки в Николаеве, в крымском Карасубазаре (ныне Белогорск), в Дубоссарах в Молдавии, вокруг заброшенного дворца Карла XII под Полтавой. Что из восторженных описаний крымских садов Гульда 1795 года, оставленных шотландкой Мэри Гутри, правда, что выдумки - неизвестно. Но жизнь у сподвижника светлейшего была неплохая: скажем, у Буша, садовника императрицы, была карета с четверкой лошадей, а у Гульда - с шестеркой.

После смерти князя Гульд трудился на Екатерину, но с воцарением Павла уехал домой. При Александре в 1802 году вернулся в свой дом на Потемкинской, поработал еще года три (его дело продолжил Мартин Колл, тоже англичанин), но умер, правда, в Англии. Россия сделала из Гульда легенду, другие садовники были, может, и лучше, и удачливее, но в таких авантюрах не участвовал никто. Ненормативная российская жизнь порождает не только ненормативные выражения, но и ненормативные биографии. А.Л.