Застройка естественно развивающегося города - всегда смесь, чем она живописнее, тем интереснее. Сначала одно возникает, потом другое к нему лепится, потом третье прирастает и так далее. Жилые районы Петербурга не исключение, и данный квартал тому хороший пример. Все вперемешку, а вкупе с палисадниками, закоулками и просветами - причудливо и местами даже провинциально получилось.

Самое красивое место

Самый красивый дом, бесспорно, стоит на углу Тверской и Таврической. Бывший доходный дом А. С. Обольянинова (этой семье участок принадлежал с первой половины XIX века) был возведен по проекту Алексея Бубыря в 1907-1908 годах. Это haute couture петербургского классицизированного модерна. Гладкие плоскости стен, стильно вытянутые грани, сдержанные сочетания гранита цокольного этажа и оштукатуренной шири кристаллически граненого верха - модерн на переходе к кубической конструктивистской чистоте. Еще шаг, и форма перестанет нуждаться в деталях, но обаяние дома как раз в этом переходе. Благороден вход с утопленными гранитными quasi-колоннами, кованые узоры балконных решеток, но особенно хороши воздушные фигуры гениев на громадном поле верхних скосов. Понимаешь, что Бубырь любил павильоны Адмиралтейства Захарова на Неве, но там - интенсивный контраст белого и насыщенно желтого, а здесь - растворяющаяся в сером небе зыбь однотонного рельефа.

Напротив - самый знаменитый дом квартала, с башней. Благодаря поэту Вячеславу Иванову навсегда вошел в историю. Построил его малоизвестный техник городской управы Михаил Кондратьев (1903-1905). Это образец густой перенасыщенной эклектики, все в орнаментах, эркерах, балконах, драконах и лозах. Удивляешься скорее рукастости тогдашней средней архитектуры, чем мастерству. Неужели Иванова пошлость этой стандартной эклектики не раздражала - или он все время садом и небом любовался...

Мариинские происки

Мариинский институт. 1890-е гг.

На длинное позднеклассическое здание (Кирочная, 54) с довольно выразительным фризом с масками и балконом обычно внимания не обращают. Типичный казенный дом второй четверти XIX века (впрочем, и за сталинский ампир сойдет). Смешно, но так начинал в Петербурге Андрей Штакеншнейдер. Мариинский институт (1835-1837) - самая ранняя его постройка. Это потом он стал специалистом по дворцам и стилизовался в них то под рококо (дворец Белосельских-Белозерских на Невском), то под тяжеловатое барокко (Ново-Михайловский дворец на Дворцовой набережной), то выдавал итальянизированные palazzi Мариинский и Николаевский (Дворец Труда). Здесь же все очень скромно: получил первый заказ и сделал как учили. Жаль, что впоследствии здание расширили и оно грузновато расползлось в стороны.

В начале XX века на необъятном участке института Александр Красовский настроил громадных доходных домов. На углу Кирочной и Таврической возвел один обильно улепленный фестонами дом (1904-1906), а из глубины второго, на Кавалергардской, 12, выросла целая улица.

Места было много, потому Красовский все широко распланировал: корпуса поставлены с большим отступом от соседей, тень ни на кого не падает - прямо-таки предвосхищение основ архитектуры модернизма, Гропиуса, к примеру (вспомните наши новостройки 1970-х). Особенной привлекательности в этом комплексе нет, но зато треть квартала из Мариинского института выросла. Не только красота - двигатель прогресса, но и благотворительность тоже.

Под кирпичами

В квартале много эклектики разного уровня, есть и модерн, временами даже трогательный (к примеру, дом на Кавалергардской, 8, весь увит розами), но имена строителей - заслуженно никакие. Однако есть и известная фамилия - Виктор Шретер. На его дом № 20 по Кавалергардской натыкаешься скорее с недоумением. Во-первых, с чего это здесь среди сплошного жилья - фабрика? Но нет, жилой дом (1876-1877). А во вторых - что за чушь на фасаде? Шретер умел хорошие сдержанные кирпичные дома делать, а здесь то ли вышитые рушники ему в голову пришли (Стасова, что ли, начитался), то ли узоры с восточных ковров. Вот и получилось крайне мрачное сооружение. Жить на фабрике все же не сахар.

Сквер на Тверской улице

Юмор эпохи сталинизма

Советское время в этом квартале тоже отметилось, но добавило лишь скуку сталинских колонн (НИИ Морского флота на Кавалергардской, 6) да пилястры во весь фасад школы на Таврической, 25. Школа, впрочем, примечательна автором - ее построил Давид Кричевский (1936, совместно с Е. Груздевой), больше известный по конструктивистскому братству с Александром Гегелло (ДК им. Горького, к примеру), тут же, видимо, партия по нему ударила классикой и слегка подшибла. Но есть на Таврической абсолютный советский шедевр - Дом специалистов (так называли партийных работников) Давида Бурышкина (1937-1938, совместно с М. Левейкиным). Бурышкин был настоящим мастером, склонным к несколько упрощенным и суровым классическим формам, но здесь он обнаружил завидное чувство юмора. Ренессансные пилястры с арабесками превращены им в гимн Красной армии и ВМФ - солдаты в рост и матросы в профиль. Соответственно в медальонах вместо герцогов и первых красавиц - парубки с винтовками и в бескозырках. Получилась остроумнейшая вариация на темы римской классики (Таврическая, 33).

Жесткость и уют

Развитой социализм принес в квартал и корпуса НИИ "Прометей" на Шпалерной, и партархив на месте манежа и конюшен Учебного кавалерийского эскадрона. "Прометей" - скука смертная, а архив даже не без изыска вписали в квартал, включив в новое здание старый особняк Обольянинова на Таврической, 39 (1860, арх. Густав Валлерт, после войны реконструирован Николаем Всеволжским). От такого соседства бывшего владельца искренне хочется превратить в Воробьянинова. Суровость 1980-х оттеняется деревенской нежностью старообрядческой церкви на Тверской, 8 (1906-1907, арх. Дмитрий Крыжановский). Но самый уютный дом квартала располагается напротив - особняк М. Тецнер на углу Тверской и Калужского (1903-1904, Александр Хренов). Ведь как ни хороши большие дома, каждый втайне мечтает как раз о таком маленьком домике - элегантном и милом. Повезло Чешскому консульству. А.Л.

Самый веселый дом в округе. В медальонах вместо итальянских красавиц – солдаты и матросы.