После войны в цеха завода, до революции принадлежавшего Карлу Сименсу, привезли специалистов с немецких предприятий его брата Вернера Сименса
Одной стороной (Малым проспектом) квартал выходит к плотно застроенным жилым районам Васильевского острова, где пешком десять минут до Среднего проспекта и двадцать – до стрелки и Большого, где и метро, и толпа, и магазины-рестораны, и весь блеск цивилизации: университет, Академия художеств, Нева, музеи, туристы. Другой стороной он глядит на промзону, возникшую за Смоленкой, на острове Голодай: склады и заводы всегда тянутся к воде. Поэтому один его «бок» состоит из старых жилых домов, а другой – из промышленных корпусов. Сейчас, когда в цеха фабрики «Красный Октябрь» вселились офисные работники, а завод имени Козицкого сдает площади подо что угодно, суровые линии, напоминавшие ранее заводские проезды, оживились и запестрели вывесками. Появились кафе и закусочные, «Васаби» и «Печки-лавочки», продовольственные и автомагазины. Но все как-то вперемешку: секонд-хенды, автозапчасти, секс-шопы и «Колготки оптом» соседствуют с Церковью Христа и дорогим интерьерным салоном.
К причалам на набережной Макарова могут подходить и пассажирские, и грузовые суда
|
|
Остров есть остров, все сообщение – через мосты. Поэтому улицы, выводящие к переправам (а они совпадают с внешними границами квартала: Малый проспект, 8-я линия и набережная Смоленки), всегда полны машин. Несутся они или ползут, поминутно мигая стоп-сигналами, но пустыми дороги никогда не бывают.
Малый проспект не мал, но узок
При том что по периметру квартала вечно мчатся автомобили, внутри он достаточно тихий. Прохожих здесь немного, потому дворы и парадные не заперты кодовыми замками. На парапеты набережной облокачиваются рыбаки, а на спуске к Смоленке в створе 5-й и 6-й линий летом обязательно кто-нибудь выпивает, разложив на гранитных ступеньках нехитрую закуску. Морозной зимой пешеходов, спешащих по набережной Макарова к станции метро «Спортивная», искушает возможность не тащиться до Тучкова моста, а пересечь Неву наискосок по льду, благо спусков к реке достаточно. Но, наверное, не стоит: по Малой Неве проходит фарватер, и темным вечером не видно, не обновили ли его ледоколы. Анна Петрова
|
|
|
|
 |
Местный
Леонид Кузнецов
главный инженер-конструктор фабрики «Красный Октябрь» – о том, как собирали рояли и пианино
|
Я отработал на фабрике сорок лет – с 1964 года до ее закрытия в 2004-м. Продолжил династию: на «Октябре» в цехе металлоизделий еще с 1930-х годов работала моя мама. Фабрика состояла из двух соединявшихся зданий. К старому, еще беккеровскому краснокирпичному дому на 8-й линии в 1952-м пристроили корпус на 7-й линии. На первом этаже стояли тяжелые станки, например гигантский рейсмусовый, где пропускали деки для роялей. После пропарки древесины – а для инструментов важно, чтобы влага была распределена равномерно – стволы «отдыхали», остывая, в сушильных камерах. На втором этаже был выпускной участок рояльного цеха: настройка, отладка механики. На третьем – экспортный участок, где лучшие люди – непьющие, некурящие – тщательно доводили до ума инструменты, отправляв-шиеся за рубеж. «Красным Октябрем» их не называли, экспортной маркой был Bechner, а потом Baltika. Их корпуса делали побогаче – из ясеня, самшита, палисандра. Механику ставили только импортную. Любили наши пианино в Израиле, отправляли их и в Сингапур, и в CША. А потом все резко оборвалось, последние партии сбыли в города типа Сыктывкара и Нарьян-Мара. На четвертом этаже проводили струнно-резонансные работы. На пятом одно время располагалось наше конструкторское бюро и цех металлоизделий: штамповка, волочение проволоки для струн. Также пятый этаж был узловым для пианино. Со второго производства, с 13-й линии, доставляли механику, поднимали ее на лифтах, и здесь дека обрастала струнами, педальным механизмом, соединялась с резонансным узлом. На шестом этаже навивали струны, причем вручную, как в XIX веке, – у мастеров были свои секреты. Еще там покрывали корпуса полиэфирами. На седьмом сидели метрологи и акустики. Какие инструменты были у «Октября» лучшими? Например, пианино «Ноктюрн», сконструированное в 1963 году Владимиром Бородиным, отцом знаменитой оперной певицы Ольги Бородиной. Создавалось оно для малогабаритных хрущевских квартир, но все в нем удалось, звучало оно замечательно. Когда фабрика в 1990-е вновь стала называться Becker, инструменты делали ужасного качества – с «Октябрем» не сравнить. Нынешние немецкие J. Becker неплохи, всё лучше, чем выпускавшиеся под этой маркой китайцами. Как получилось, что фабрика исчезла? Да зачем нам фортепианостроение, если есть нефть? И пустота для офисов стоит дороже, чем музыкальные инструменты. Все музыкальные фабрики в городе – имени Луначарского на улице Чапаева (бывший «Шредер»), «Красный партизан» на 6-й Красноармейской (бывший «Мюльбах») – поглощены холдингом «Империя». Там теперь везде бизнес-центры.
|
