В проектах застройки Морской набережной предполагались высотные башни «Ленэкспо»,
1970-м годам в городе наряду с многочисленными речными наконец появилась и морская набережная. Волны, простор, свежий воздух, зимой – покатушки машин по льду залива, летом – виндсерферы, смельчаки с кайтами. Ну и кое-какая незатейливая архитектура – чего еще желать? Однако этот район ценится у горожан больше видом на залив, чем на самого себя. Это скорее не морской фасад, а какая-то морская изнанка, раскрытая к воде, дамбе и прибывающим издалека судам.
Смена оптики
Занятно сравнить, как описывают первую встречу с Петербургом путешественник XIX века маркиз Астольф де Кюстин и современный автор, историк архитектуры Владимир Лисовский. Кюстин: «Тонкая черта земли, которую еще издали замечаешь между небом и морем, начинает в некоторых пунктах изгибаться слегка вверх – это здания новой русской столицы. По мере приближения постепенно вырисовываются позолоченные купола церквей, памятники, здания правительственных учреждений, фронтон Биржи, белые колоннады школьных зданий, музеи, казармы и дворцы, расположенные на гранитной набережной. …Общий вид города дворцов отсюда положительно величествен» (1839 год). Лисовский: «Теплый летний вечер. Белоснежный лайнер, оставляя за собой широкую полосу вспененной винтами воды, подходит к Ленинграду. Перед глазами пассажиров, толпящихся на палубе, открывается величественная панорама… Впереди развертывается многокилометровая цепь зданий, окна которых вспыхивают сотнями искорок отражений солнечного света, словно сказочные исполины, возвышаются над ними силуэты многоэтажных башен, а далее на фоне
темнеющего неба виднеются столь хорошо знакомые очертания классических памятников» (1974 год).
Разница в том, что французский публицист, автор скандальной книги о николаевской России, действительно попал в Петербург морем, в XIX
веке так было проще всего. Современный же автор выступает в роли предсказателя, пытаясь вообразить, каким явится Ленинград взору путешествующих после того, как берега залива окончательно оформят. Едва ли Лисовский не знал, что уже в те годы большинство туристов прибывали в Ленинград самолетами, поездами и автобусами и лишь немногие попадали сюда непосредственно через прорубленное царем-основателем окно. Так обстоит дело и теперь, оттого и пассажирский порт пришел в упадок. Редкие круизные лайнеры, что появляются в Петербурге летом, предпочитают останавливаться ближе к центру – примерно там, где обречены были вставать суда после возведения Николаевского (Благовещенского) моста. А до того ничто не препятствовало навигации, и Кюстин еще успел попасть на корабле в самый центр – к стрелке, где находился первый порт. И хотя судил он о многом предвзято и тенденциозно, Петербург ему определенно понравился. Прежде всего своими просторами, водными панорамами, описанием которых и начинается книга.
По существу, Кюстин представил морской фасад Петербурга, каким он был в XIX веке. Основные архитектурные доминанты открывались взору странствующих по мере приближения к городу – этого больше нет. И напрасно упоминает современный автор «столь хорошо знакомые очертания»: со стороны залива проглядывает местами только купол Исаакия, все остальное надежно скрыто новыми домами. Много говорилось перед началом строительства о важности сохранения прежних видов, но как этого добиться при возведении «многокилометровой цепи зданий», причем зданий высоких? Даже тем, кто не путешествует по воде, достаточно взглянуть на город из Лахты или Стрельны – будет видна лишь блеклая масса коробок, однообразных и невыразительных.
На берегу гавани собирались возвести массивный клуб энергетиков
Ногою твердой стать при море
В сравнении с новыми кварталами Васильевского острова расположенные чуть дальше к югу индустриальные районы выглядят, как ни странно, лучше, ведь они едва заметны. Но в 1960-е власти признали недостойным великого города то, что он обращен к морю заводскими окраинами и кусками нетронутой природы (как на острове Вольный).
|
|
словно вспоминая о неосуществившихся фантомах 1960-х, планирует построить в гавани свои высотки
Заговорили о необходимости воплотить наконец замысел Петра I и выйти к морю в полном смысле этого выражения. Якобы величайшие русские архитекторы стремились к тому же, хотя на память приходит лишь Андреян Захаров, проектировавший расширение Большого ковша в Гавани и создание при нем новых жилых кварталов, с берегом морским никак не связанных.
Уместно ли считать «чудовищной несправедливостью» то, что приморский город повернут к морю спиной? На мгновение представим, что старинные ансамбли Петербурга каким-то чудом перенеслись на Морскую набережную и вместо гостиницы «Парк Инн Прибалтийская» стоит Биржа, вместо Морского вокзала – Адмиралтейство. Как нелепо смотрелись бы они со стороны залива, теряясь в бескрайних просторах, неподвластных даже самым талантливым зодчим. Много ли вообще в мире городов, построенных непосредственно на морском берегу? Гораздо чаще города возникали недалеко от моря: Лондон, Рим, Стокгольм. Но и те, что основаны у заливов, часто, как старый Петербург, в архитектурном отношении с ними не связаны: Одесса, Таллин, Копенгаген. Заводы, склады, наконец портовые сооружения, но не дворцы и соборы строят вдоль берегов. Исключения есть, однако их немного, в основном это курорты. Пожалуй, самый яркий пример городской панорамы, которая не теряется и перед обширным заливом, – это Нью-Йорк, точнее, Нижний Манхэттен. Надо ли говорить, какой ценой это достигнуто! «Сказочные исполины», о которых
мечтали ленинградские архитекторы, должны были стать нашим ответом американским небоскребам. Их действительно можно видеть почти на всех проектах, и еще в 1990-е активно обсуждали возможность создания башни в устье Смоленки. И то правда, раз уж новостройки закрыли вид на старый город с его вертикалями, нужно было придать хоть какую-то выразительность новым панорамам. Но тогда эти высотные здания стали бы слишком заметны из центра! Порочный круг.
Крупнопанельный променад
Только два здания призваны внести разнообразие в единый фронт жилой застройки: гостиница и Морской вокзал. Сергей Евдокимов, руководитель 12-й мастерской, которой доверили создание новых районов на Васильевском острове, в лучшие годы проектировал более талантливые здания. Например, главный корпус Государственного оптического института рядом с университетом. Но Евдокимова, как и многих других, перемололи жернова хрущевских реформ. Вспомним: первые крупнопанельные дома отличались и камерностью, и скромностью – их легко можно было спрятать за зеленью деревьев. В брежневскую эпоху неизменно убогие строения подросли на несколько этажей и раздались вширь, никакими деревьями их уже не закроешь. Тем не менее зодчие хотя бы проектировали новые районы вдали от центра, в старом городе можно было о них не вспоминать. Запад
Васильевского стал самой заметной из новостроек, тем более что в перспективе такие же коробки должны были встать вокруг залива со всех сторон, а также… в нем самом: продолжая намывать территории, предполагалось дойти до Кронштадта. «Аквагород – это судьба» – в статье 1980-х с таким названием предлагалось застроить всю Невскую губу вплоть до дамбы. Разумеется, дешевле было бы развивать город в трех других направлениях, но, видимо, это не отвечало амбициям архитекторов. Конечно, большинство крупных городов (но не все!) окружены современными предместьями, и сколь бы привлекательным ни был старый центр, прежде чем его увидишь, приходится ознакомиться с уродливой современностью. Однако морской фасад – больше, нежели просто пример решения жилищного вопроса в ущерб эстетике. Архитекторы действительно вознамерились создать здесь нечто конгениальное творениям Захарова и Росси, Растрелли и Кваренги. Об этом говорилось открыто: социалистический Ленинград должен быть не хуже прежней имперской столицы! И то, что было не по плечу величайшим мастерам прошлого, попытались осуществить строители периода колоссального упадка русской архитектуры. Только беспочвенными амбициями зодчих и их патронов можно объяснить, в частности, диковинную затею создать приморский променад – набережную (наверное, по образцу Ялты и Сочи), с которой следовало убрать весь транспорт, построить рестораны и кафе, создать гранитные спуски к воде. К несчастью, сильный ветер, особенно зимой, делает это место пригодным лишь для экстремальных прогулок. Не говоря уже об архитектурной составляющей: какие-нибудь глухие задворки вроде набережных Екатерингофки и то симпатичнее. Увы, вид на Петербург со стороны моря испорчен. Но выход есть, и еще в 1990-е, когда обсуждали возможность проведения в городе летних Олимпийских игр, появился проект сети гребных каналов вдоль западного побережья Васильевского, для чего предлагалось намыть цепочку зеленых островов, которые к тому же защитили бы от ветра кварталы на Морской набережной и немного улучшили бы панораму, скрыв убожество архитектуры. Возможно, строительство нового порта заставит вспомнить эту идею. Или зодчие по-прежнему будут следовать приемам брежневского строительства, нанесшего городу такой урон. Иван Саблин
|
|
|
|
Гранитный цоколь гостиницы украшают, вероятно, русалки
Один из макетов нового пассажирского порта
|
