«7 июня, около 10 часов вечера, в Ленинграде было совершено нападение на Центральный партийный клуб (Мойка, 59) во время заседания Научно-исследовательского института. В комнату заседания кружка, занимавшегося вопросами исторического материализма, ворвался неизвестный, который, приоткрыв дверь, бросил одну за другой две бомбы. Происшедший взрыв произвел большие разрушения в комнатах заседания и нанес поранения 13 товарищам, из которых пять ранено тяжело. Попытки участников заседания задержать нападавших не удались, так как преступники при удалении отстреливались, причем ранили в область живота тов. Ямпольского. К месту взрыва прибыли кареты скорой помощи, которые развезли пострадавших по ближайшим больницам. Об обстоятельствах нападения и виновниках преступления ведется расследование» – писали ленинградские газеты в экстренных выпусках на следующий день. Дело было в 1927 году. Казалось бы, в 1920-е годы, после поражения белых армий и одновременно окончательной концентрации власти в руках большевиков, когда в оппозиции к ним оказались все политические силы России, гражданская война должна была перейти из открытой в партизанско-террористическую. Все возможности были налицо: огромная часть населения страны против власти, вдоль границ – враждебные карликовые государства, плюс вооруженная и озлобленная эмиграция, в которой в числе прочих оказались анархисты, эсеры и эсдеки (меньшевики) – большие мастера тайной войны против государства на деньги враждебных генштабов. Однако ничего не вышло: после того как были подавлены матросские и крестьянские восстания, советские спецслужбы поразительно успешно уничтожали ростки самоорганизации внутренней контрреволюции (при помощи беспощадных превентивных репрессий) и пресекали попытки проникновения диверсантов извне – они блокировались работой провокаторов, например из фальшивой подпольной антисоветской организации «Трест», контролировавшейся ОГПУ.

Дерзкий теракт на Мойке – один из немногих удавшихся противникам советской власти за все время ее существования. Он был осуществлен членами Союза национальных террористов (СНТ, или «сентисты») – эмигрантской тайной боевой организации, руководимой генералом Кутеповым. Во главе тройки террористов стоял прибывший из Болгарии штабс-капитан Виктор Александрович Ларионов, в прошлом – петербуржец, артиллерист, воевавший под командованием Кутепова в знаменитой Марковской дивизии. Двое других – двадцатилетние гимназисты-одноклассники из Хельсинки: Сергей Соловьев и Дмитрий Мономахов. Группа действовала одновременно с другой, проникшей в Москву, где она должна была уничтожить одно из зданий комплекса ОГПУ на Лубянке. Этот «поход за чертополох» (так в эмиграции называли боевые вылазки на территорию СССР) должен был стать началом серии диверсий и терактов. Активисты СНТ собирались отыграться за вынужденную многолетнюю пассивность на террористическом фронте: только что стало известно, что «Трест», настаивавший на отказе от активного террора, упирая на подготовку к большому вооруженному восстанию, – чекистская фальшивка, при помощи которой выявлялись и уничтожались враги советской власти.

«Национальные террористы» кипели жаждой мести. В ночь на 1 июня тройка Ларионова перешла реку Сестру. На случай неудачи у каждого по дозе цианистого калия. На следующий день благополучно добрались до Ленинграда, в лесу возле Левашова устроили базу, где с оружием остался Соловьев. Ларионов и Мономахов отправились на разведку в город. Из газетных объявлений узнали, что в Центральном партклубе состоится собрание по переподготовке сельских пропагандистов. Партклуб на Мойке был в Ленинграде третьим по значимости объектом, предназначенным для атаки.

На первом месте стояли Ленинградский комитет ВКП(б), но попытаться преодолеть охрану Смольного боевики не решились. Было решено в тот же вечер взорвать клуб и быстро вернуться на границу. Вернувшись в лес и перекусив купленной в Ленинграде колбасой, «национальные террористы» уже в полном составе выступили в поход. План был рассчитан на быстроту и внезапность: 19.25 – посадка в поезд, прибытие на вокзал в 20.10, вторжение в клуб в 20.50, в 21.40 – отбытие из города и поход к границе. Возможно, все так бы и случилось, не опоздай они на поезд.

Акцию пришлось отложить на пару дней: начались выходные. В понедельник, 6 июня, ровно в 20 часов 50 минут тройка появилась у дверей Центрального партклуба. Назвавшись приезжими коммунистами и предъявив фальшивые партбилеты, боевики расписались в книге посетителей у сотрудницы клуба товарища Брекс. Вошли в зал, где вокруг стола сидели семь человек, из них две женщины… Ларионов отменил акт: «Их слишком мало. Не по воробьям стрелять из пушек». На следующий день газеты сообщили о собрании философской секции под председательством Позерна, ректора Ленинградского коммунистического университета. Доклад на тему «Американский неореализм» читал товарищ Ширвиндт. На собрании присутствовали преподаватели Зиновьевского университета и слушатели Института красной профессуры. Вновь расписавшись в книге знакомой уже товарища Брекс, террористы с портфелями в руках поднялись на второй этаж. В коридоре Ларионов вежливо спросил:
– Доклад товарища Ширвиндта?
– Дверь направо.
– Очень благодарен, товарищ.
Заглянув за дверь и оценив обстановку, Ларионов сказал: «Можно». Соловьев швырнул в заседавших гранату – та не взорвалась: за время сидения в лесу отсырел стопик в коленчатой трубке. Следом бросил гранату Мономахов – раздался взрыв, посыпались стекла, закричали раненые. Ларионов уже в коридоре привел в действие газовый баллончик, и все трое быстро сбежали по лестнице. В вестибюле встревоженная Брекс спросила:
– Товарищи, что случилось?
– Взорвалась адская машина, бегите в милицию и в ГПУ, и живо!
Воспользовавшись суматохой, тройка покинула место происшествия и на извозчике укатила на Финляндский вокзал. На этот раз на поезд они не опоздали и около полуночи оказались в приграничной зоне. После двухчасового бегства, перестрелки с пограничниками и почти суток в лесной яме, они в ночь на 9 июня вышли к финской границе.

Несмотря на то что вторая тройка – та, что готовила диверсию в Москве, – погибла, ничего не добившись, успех группы Ларионова воодушевил Кутепова и его организацию. Правая часть эмиграции приветствовала героический рейд в гнездо красной заразы. Были сформированы еще несколько групп, проникших на территорию СССР, – все они были обезврежены. В августе в перестрелке возле Петрозаводска погиб Сергей Соловьев, а в сентябре 1927 года в Москве состоялся показательный процесс, после которого четверо захваченных в плен террористов были расстреляны. В июле 1928-го недалеко от Подольска чекисты окружили двоих террористов, бросивших бомбу в бюро пропусков ОГПУ. Одним из них был Мономахов; по официальным данным, он пропал без вести. Штабс-капитан Ларионов сделался героем правого крыла эмиграции: он написал брошюру «Боевая вылазка в СССР», изданную в Париже в 1931 году; там же он возглавлял кружок «Белая идея», в 1938-м вместе с другими «русскими фашистами» был выслан из Франции, а в 1944 году активно участвовал в работе Комитета освобождения народов России (КОНР) – национального правительства генерала Власова.

В Советском Союзе теракт на Мойке не вызвал резонанса, и дело вовсе не цензуре: именно в этот день в Варшаве гимназистом Борисом Ковердой был застрелен Петр Войков, полпред (посол) СССР в Польше. На фоне сгущавшейся международной обстановки (погромы в советских торгпредствах в Китае, разрыв дипломатических отношений СССР и Великобритании, демонстрации британского флота в Балтийском море) речь шла о возможном начале новой войны. Советской общественности было не до таких пустяков. Мировой – тоже: именно в это время ее внимание приковано к готовящейся казни Сакко и Ванцетти и взрывам, совершенным анархистами на улицах Нью-Йорка, Балтимора и Филадельфии в августе 1927-го. Зато советской контрразведке, которая вела изумительную по тонкости и жестокости игру, такое «обострение классовой борьбы» было на руку: после разоблачения «Треста» воинствующие эмигранты предстали в смешном и жалком свете, потеряли уверенность в себе и поддержку некоторых правительств. Теперь следовало «выманить змею из норы» – сделать так, чтобы оставшаяся активная часть засветилась и была ликвидирована до того, как в России в крестьянской среде вновь возникнет база для низового террора и массовых восстаний: решение о насильственной коллективизации было принято на XV съезде партии в декабре все того же 1927 года…

Генерал Кутепов – руководитель Союза национальных террористов