Центральная телефонная станция. Б.Морская, 22

В 1876 году профессор физиологии органов речи Бостонского университета Александр Грэхем Белл продемонстрировал на Филадельфийской всемирной выставке недавно изобретенный им «говорящий телеграф». К изумлению жюри, из рупора деревянной трубки, призванной смоделировать речевой и слуховой аппарат человека, послышался монолог принца датского «Быть или не быть?» в исполнении самого изобретателя, находящегося в соседнем помещении. История ответила на этот вопрос: быть. И хотя сначала патент, полученный Беллом, не приносил особой прибыли, после демонстрации «восхитительного телефонного представления» в Англии перед особами королевской фамилии газеты настолько растрезвонили об успехе изобретения, что в Америке немедленно были созданы несколько компаний, жаждущих наладить производство телефонов и улучшить их качество. В конце 1879 года конкуренты объединились в «Белл компани». Через два года «Белл компани» добралась до России, телефонизировав сразу четыре города: Петербург, Москву, Одессу и Ригу. По истечении двадцатилетнего контракта петербургская телефонная сеть объемом около 4 тыс. номеров перешла в ведение городского общественного управления.

Поскольку старые станции уже не удовлетворяли нуждам полуторамиллионного города, решено было предоставить под новое оборудование другое здание. Из дома по Большой Морской, 22, недавно выехала полицейская часть, его перестройку поручили архитектору Карлу Бальди. Именно эта постройка (1904) – отличный образец модерна – принесла автору известность. Возводя здание рядом с пышным и нарядным домом Фаберже (1900, арх. Карл Шмидт), Бальди вольно или невольно создал ему достойную, броскую пару. Оба здания монументальны, подавляют другие дома по Большой Морской обилием декора и богатством отделки. Они одинаковой высоты (четыре этажа), высокому готическому щипцу дома Фаберже отвечает «упитанная» башня со шпилем и часами дома Бальди. Оба фасада облицованы камнем: Шмидт использовал гангутский гранит, Бальди – красный и серый песчаник. Принадлежность станции городу подчеркнута символикой: над огромным арочным окном красуется герб Петербурга – скрещенные якоря, они же до сих пор уцелели на металлической решетке ворот. Кроме самой станции в здании помещались другие учреждения и наемные квартиры. Новая станция вступила в строй 1 января 1905 года и проработала до 1950-х. Коммутатор состоял из двух групп, «А» и «Б», емкостью по 20 тыс. номеров. Соответственно, две кнопки, «А» и «Б», имел каждый телефонный аппарат.

Нажимая на одну из кнопок, абонент слышал ответ телефонной «барышни» и называл нужный номер. Плато коммутации перед телефонисткой, на котором требовалось найти отверстие для штекера, было огромным, поэтому «барышень» подбирали высокого роста. Допускались к работе только незамужние, «дабы лишние думы и заботы не приводили к лишним ошибкам при соединениях».

Самые драматичные события происходили на станции во время Октябрьского переворота. На защиту стратегических мостов, телеграфа, телефонной станции Временное правительство могло отправить только юнкеров – большинство частей гарнизона соблюдало «нейтралитет». Поскольку война ненасытно пожирала офицеров, а революция смела последние ограничения по набору, юнкерские училища в 1917 году состояли в основном из выпускников гимназий и реальных училищ. К октябрю они только начали учебу, далеко не все умели заряжать винтовки... Поначалу юнкера Владимирского училища удерживали станцию, и Временное равительство из Зимнего дворца осуществляло связь с верными ему учреждениями и войсками. Телефоны Смольного были отключены. В ночь на 25 октября солдаты Кексгольмского полка, перешедшего на сторону большевиков, захватили станцию. По воспоминаниям А. Захарова, кекскгольмцы, миновав пикет на Гороховой, пробежали по Большой Морской и проникли во двор станции между стенкой подворотни и стоявшим в ней броневиком, (тем самым «врагом капитала», с которого Ленин выступал на Финляндском вокзале, возвратившись из эмиграции. – Ред.). Выбегавшим из караульного помещения юнкерам Захаров властно скомандовал: «На плечо, вынь патроны». Растерявшись, они выполнили команду, и станция была взята.

Зимний отключили, восстановили связь со Смольным. Некоторые части, пытавшиеся дозвониться в Генштаб, получали фальшивые сведения, что выступление большевиков уже подавлено и помощь не требуется. К вечеру стали давать другой ответ: Временное правительство отказалось от власти и защищать больше некого. На следующий день юнкера отбили станцию и арестовали Захарова. Сюда же доставили арестованного Антонова-Овсеенко, руководившего штурмом Зимнего. Но вскоре юнкерам пришлось сдаться. В 1921 году пожар вывел Центральную станцию из строя, и на ремонт ушло несколько лет. К 1941 году насчитывалось 101 тыс. номеров, но в блокаду из строя была выведена почти половина.

В 1980-х была построена новая станция, а владения телефонистов на Большой Морской расширились вправо, и влево и вглубь: дома № 20, 22 и 24 – офисы, коммутаторы, технические службы, во дворах новые кирпичные корпуса. От старых зданий сохранились лишь стены, современная начинка – гипрок, линолеум, люминесцентные лампы. Организации богаты и ценят современный комфорт.

Одна из первых телефонных станций. 1880-е годы. Фото предоставлено Центральным музеем связи имени А.С.Попова