Невский проспект, 150

На последнем этаже дома №150 по Невскому проспекту в квартире 98 полвека прожил самобытный религиозный философ, близкий друг Хармса и Введенского Яков Друскин (1902–1980). Его отец доктор Семен Друскин переехал с семьей в этот дом в 1930 году с Большого проспекта Петроградской стороны, где в доме №17 у него была огромная шестикомнатная квартира, половина которой предназначалась для приема пациентов. К концу 1920-х, когда официальная частная практика стала занятием затруднительным, такая квартира неминуемо должна была подвергнуться «уплотнению». На Невском у каждого члена семьи – самого доктора, его жены и детей – оказалось по комнате. У Якова поместилось обязательное пианино, ведь он только что экстерном закончил фортепианное отделение Ленинградской консерватории. Но он не связывал свое будущее с карьерой музыканта. Точно также, как, окончив в 1922 году философское (тогда оно называлось общественно-педагогическим) отделение факультета общественных наук Петроградского университета, не связал свою жизнь с карьерой преподавателя «общественных» наук.

Понятие «карьера» было Друскину вообще чуждо. Он был занят служением. Незадолго до кончины он сформулирует это так: «Я жизнь свою продумал, а мысли пережил». С конца 1920-х годов Яков Друскин осознает, что единственное дело его жизни – осмысление божественного замысла, места и роли в нем человека. Ради этой цели он примет на себя роль незаметного учителя литературы в вечерних школах (а вскоре, получив еще и математическое образование, займется преподаванием математики) и предпочтет всем соблазнам жизни уединенный труд философа. Иногда это уединение будет сменяться интенсивным интеллектуальным общением с задушевными друзьями, которые между собой называли друг друга «чинарями»: с писателями Даниилом Хармсом, Александром Введенским, Николаем Заболоцким, Николаем Олейниковым, Леонидом Липавским. Заболоцкий жил по соседству, на Конной улице, 15. Хармс – недалеко, на Надеждинской (ныне улица Маяковского), 11. Квартира Друскина была ему напоминанием о собственном детстве: он родился неподалеку, на Глинской, 1, а в 1924–1925 годах жил на Миргородской, 3/4. С Хармсом, в особенности с середины 1930-х годов, у Друскина установились исключительно доверительные отношения, из устных бесед перетекавшие в философскую переписку. По воспоминаниям сестры философа Лидии, в сентябре 1941 года в дом, расположенный наискосок от того, где они жили, попала бомба. Район Московского вокзала оказался чрезвычайно опасным. Пришлось переехать в квартиру брата Михаила (крупнейшего историка музыки. – Ред.), на Петроградскую сторону. В октябре 1941 года за «пораженческую агитацию» был арестован Даниил Хармс (он скончается в тюремной больнице в феврале 1942-го). По просьбе его жены Яков Друскин добрел до разрушенной во время бомбежки квартиры друга и сложил в небольшой чемоданчик его уцелевший архив. С этим чемоданчиком, в котором были и подаренные Якову Друскину рукописи его репрессированных друзей – Введенского и Олейникова, он отправился в июне 1942 года в эвакуацию.

Вернуться удалось в ту же самую квартиру, но лишь в две комнаты: квартира Друскиных стала коммунальной. С годами Яков Друскин все более ограничивал круг общения с внешним миром: религиозная философия, которой он посвящал свое время, не должна была стать объектом внимания посторонних; вместе с тем у него хранились драгоценные архивы репрессированных друзей, творчество которых находилось под цензурным запретом. Исключение делалось лишь для немногих, с кем у Друскина находились общие темы для бесед. Это были художники Владимир Стерлигов и Татьяна Глебова (ученики Малевича и Филонова), композиторы Галина Уствольская, Валентин Сильверстов, Сергей Слонимский.

В конце1960-х годов здесь побывал молодой художник Михаил Шемякин, сделавший замечательные фотопортреты философа, читал стихи Иосиф Бродский. Яков Друскин прожил на Невском проспекте, 150, почти до самой кончины в 1980 году, оставаясь философом-затворником.

Яков Друскин и Михаил Шемякин. Из архива Я. Друскина. Публикуется впервые

Незадолго до смерти он передал в Публичную библиотеку сохраненные им рукописи Хармса и Введенского, благодаря чему с середины 1980-х годов творчество друзей Друскина начало широко публиковаться. В последнее десятилетие наконец стали издаваться труды и дневники самого Якова Друскина, и мир узнал о самобытном религиозном философе, трудившемся в этой области в самое неподходящее, казалось бы, для такого занятия время. Валерий Сажин