27 июля 1878 года из дрожек, остановившихся у подъезда гостиницы, вышел сутуловатый человек лет шестидесяти и с удивлением огляделся. Фасад новый, с кариатидами, на первом этаже модные магазины и вход новый. Бывший тихий отель Клее на углу Михайловской площади, в котором Тургенев, наезжая из Парижа, останавливался раньше, вошел нынче в состав нового Hotel d'Europe, протянувшегося до самого Невского и открытого для публики в январе 1875 года.

Раньше, правда, было не столь суетно. Теперь же толпятся покупатели, ко входу то и дело подъезжают экипажи, ряженые швейцары, едва завидев гостя, услужливо распахивают двери и раскланиваются. Когда в 1839 году у Клее останавливался маркиз де Кюстин, он всю ночь воевал с клопами и описал гостиницу (тогда она называлась "Россия") как "обитую бархатом и шелком конюшню". Теофиля Готье в 1858 году клопы уже не донимали, и Россия - страна и гостиница - в его книге вышла более благостная. Тургенев воспоминаний о "европейском" сервисе не оставил, но его приверженность отелю позволяет предположить, что тот его вполне устраивал. Рискнем воссоздать картину "размещения" в те времена. Записавшись у портье и оставив рубль восемьдесят за прописку паспорта, Тургенев следом за коридорным мальчиком идет в номер - вероятно, на первом этаже, считавшемся тогда более престижным. Подъемная машина "во все этажи для публики и багажа" вызывала у современников скорее интерес, нежели желание пользоваться ее услугами: лифт в ту пору в Петербурге был еще в диковинку. Местные аристократы и приезжая знать считали зазорным подниматься выше бельэтажа, а горожане попроще привычно пересчитывали ногами ступеньки устремлявшихся вверх доходных домов. Пол номера, в котором остановился Иван Сергеевич, наверняка был устлан ковром, вокруг сверкали бронза и хрусталь, солидность постояльца подчеркивал рояль. Некоторые номера "Европейской" состояли из нескольких помещений - двух спален, салона, передней и комнаты для прислуги - и назывались не люксами, а квартирами.

Писатель мог сходить в один из гостиничных ресторанов, а мог и заказать кофе в номер (60 копеек). Кельнерами гостинице тогда служили немцы, носившие на службе фраки и белые галстуки. Самодостаточный мир отеля, который по нынешним меркам признали бы пятизвездным, позволял не беспокоиться ни о чем. Штат прислуги исчислялся не одной сотней человек.

В следующие приезды, когда слава Тургенева возросла, посетители и посетительницы, жаждущие приема у известного писателя, оккупировали все подоконники в коридоре, ожидая своей очереди. Подобное столпотворение поклонников вновь будет наблюдаться под окнами гостиницы лишь в 1930-е, когда ее осчастливит своим пребыванием Горький.

Коридорный мужик

Внутренние помещения "Европейской" оставались неизменными до 1901 года, когда директором стал Иосиф Вольфлисберг. За семнадцать лет его "правления" (он и жил с семьей в гостинице) сделано было столько, сколько не сделают в течение десятилетий после того, как изгнанный большевиками швейцарец покинет Россию. Вольфлисберг пригласил архитекторов Лидваля, Щуко, Леонтия Бенуа, и началось преображение интерьеров: устроили современный вход, соорудили новую мраморную лестницу, по которой публика и сегодня поднимается в ресторан "Европа", появился пятый этаж, новые кафе, зимний сад, где весьма комфортно чувствовал себя Блок, писавший матери: "…завтракали на крыше Европейской гостиницы… вид на весь Петербург, который прикидывается оттуда Парижем".

В 1917 году в гостиницу пришли новые хозяева, а со временем появились и новые постояльцы.