Варшавский вокзал после взрыва бомбы. 15 июля 1904 г. Фото В. Срезневского

15 июля 1904 года у Варшавского вокзала бомбой, брошенной двадцатипятилетним эсером Егором Сазоновым, был убит министр внутренних дел и шеф корпуса жандармов Вячеслав фон Плеве (1845-1904). За полгода это было пятое на него покушение, и в каждом из них участвовал Сазонов. Общество было потрясено, но не удивлено: как признавался Струве на страницах журнала "Освобождение", "жизнь министра внутренних дел была застрахована лишь в меру технических трудностей его умерщвления".

Вячеслав Плеве. 1902 г.

Даже соратники Плеве понимали, что жесткое подавление всякой оппозиции, инициация еврейских погромов, "маленькая победоносная война" с Японией и антинародная кампания на Кавказе приведут к гибели министра. Кроме родных покойного лишь император был расстроен его смертью.

В своем дневнике Николай II в тот вечер записал: "Строго посещает нас Господь гневом своим". Сев в 1902 году, по выражению Власа Дорошевича, в "обрыз- ганное кровью кресло" (его предшественник Дмитрий Сипягин также был убит), Плеве пообещал корреспонденту французской газеты "Матэн", что "больше в России не случится ни одного политического убийства", так как их эпидемия, на его взгляд, происходила от недостатка полиции, а он намеревался значительно увеличить ее состав. Но теракты не прекратились, и сам Плеве прекрасно знал об объявленной на него охоте, благо глава боевой организации эсеров Азеф состоял самым высокооплачиваемым агентом "охранки".

Егор Сазонов на Нерчинской каторге. 1906 г.

В конце концов Борис Савинков, Сергей Каляев, Сазонов и еще четверо участников боевой организации преодолели "технические трудности". Плеве ехал к государю с докладом на Балтийский вокзал в карете, окруженной охранниками-велосипедистами. Подбежав к карете, Сазонов бросил под нее двенадцатифунтовую бомбу - он был уверен, что погибнет сам. "Когда я подбежал к месту взрыва, - вспоминал Савинков, - дым уже рассеялся. Пахло гарью. Прямо передо мной, на запыленной мостовой, я увидел Сазонова. Он полулежал на земле, опираясь левой рукой о камни и склонив голову на правый бок. Фуражка слетела у него с головы, и его темно-каштановые кудри упали на лоб. Кое-где по лбу и щекам текли струйки крови. Ниже живота начиналось темное кровавое пятно, которое, расползаясь, образовало большую багряную лужу у его ног".

В эту минуту Савинков решил, что Сазонов убит, а министр остался жив. Все было наоборот. Вечером газеты вышли с некрологом Плеве, а израненного и избитого Сазонова усиленно лечили в тюрьме, окружив провокаторами. 30 ноября 1904 года его приговорили к бессрочной каторге, и такое сравнительно мягкое наказание (все ожидали повешения) объяснялось тем, что правительство решило изменить "режим Плеве" и не волновать общество новыми смертными приговорами. В 1910 году Сазонов покончит с собой на сибирской каторге в знак протеста против применения к политическим заключенным телесных наказаний.

Пост министра внутренних дел оставался смертельно опасным. Назначенный после двухлетней чехарды министров саратовский губернатор Петр Столыпин продержится на нем пять лет (1906-1911). Боевая организация последовательно приговаривала сановников, занятых неблагодарным трудом спасения самодержавия, к смерти. А ведь в программе социалистов-революционеров, принятой в 1901 году, значилось немало справедливых идей: установление демократической республики, признание за народами права на самоопределение, прямое, тайное, равное всеобщее избирательное право, выборность и подсудность всех должностных лиц, свобода совести и отделение церкви от государства. Эсеры ратовали за экспроприацию всех частнособственнических земель и передачу их в руки "демократически настроенных общин". Но вскоре они решили, что на грубое насилие власти - а власть решительно закручивала гайки, например, с 1902 года отправляла "волновавшихся" студентов в солдаты - можно отвечать только насилием.

Боевая группа подхватила традиции "Народной воли". За их жертвенным террором стоял определенный экзистенциальный смысл. Полуироническая формула "эсер без бомбы - не эсер" для "послушников террора" вмещала в себя своеобразное представление о долге христианина. Альбер Камю в книге "Бунтующий человек", анализируя причины повсеместного европейского терроризма рубежа веков, русских выделяет отдельно. "Убийства Плеве Сазоновым и великого князя Сергея Каляевым (на следующий год. - Ред.) знаменуют собой апогей тридцатилетнего кровавого апостольства и завершают эпоху мучеников революционной религии. Знакомясь с заявлениями этих смертников, поражаешься тому, что все они, как один, взывали к суду грядущих поколений. Лишенные высших ценностей, они смотрели на эти поколения как на свою последнюю опору. Взрывая бомбы, они стремились расшатать и низвергнуть самодержавие. Но сама их гибель была залогом воссоздания общества любви и справедливости, продолжением миссии, с которой не справилась церковь. По сути дела, они хотели основать церковь, из лона которой явился бы новый Бог". Бог не явился. В стране лишь нарастал кровавый хаос. После того как в 1906 году было совершено 4742 покушения на должностных и частных лиц, 738 царских чиновников погибли, а 972 были ранены, Столыпин учредил военно-полевые суды. Через три дня после ареста убийцы уже качались на виселицах. А петлю палача в народе тогда прозвали "столыпинским галстуком". Власть пыталась тюрьмами и каторгами сохранить существовавшую систему, но зарево ее кровавого финала уже разгоралось на горизонте. А.П.

Полицейские чиновники и прохожие около разбитого экипажа Плеве. 15 июля 1904 г.