Вид на Мойку у Конюшенного моста. 1830-е гг.

Вероятно, это такая российская традиция, что власть людей несколько отпугивает, даже тех, кто к ней близок. Если при Петре дворцы его сподвижников стояли по Неве плечом к плечу (апраксинские хоромы, к примеру, по размеру сильно превосходили петровские), топотом вельможи (Строгановы, Юсуповы, Шуваловы, Шереметевы) предпочитали селиться от Зимнего подальше- на Невском проспекте или на Фонтанке. В обозреваемом квартале из родовитых семей жили только Волконские. Казалось бы, идеальное местоположение: рядом Дворцовая площадь, Нева, Мойка… Но в отличие от Венеции, где вдоль Канале Гранде тянется нескончаемая вереница палаццо и чем ближе к Сан Марко, тем престижнее, в Петербурге надо как раз слегка отдалиться от Зимнего, чтобы встретить настоящий дворец (первым будет Строгановский на Невском проспекте, а в другом на правлении - Абамелек Лазарева на набережной Мойки, 23).Итак, в квартале расположены лишь жилые и доходные дома, на дворец тянет только здание Капеллы. Но жить здесь на Мойке - мечта многих: открыточные виды из окон, простор, свежий воздух с Невы, весной (когда лодок с туристами еще не так много) - просто рай: тишина и солнечная рябь на воде. Не случайно теперь почти над всеми домами надстраивают мансарды. Другая любопытная особенность - никто из классиков великой эпохи петербургской архитектуры (примерно с середины XVIII века по середину следующего столетия) в этом квартале не строил, лишь в начале XX века сюда пришли архитекторы первого ряда, а до того здания возводили обычные строители.

Бироновы конюшни – самые старые здания квартала, но благодаря Пушкину выглядят как новенькие

Лучший дом - набережная Мойки, 12, Пушкин не зря его выбрал. Хороший ранний классицизм 1770-х годов, а во дворе - так называемые Бироновы конюшни с аркадами (1730-е, автор неизвестен). Бирон в этом доме останавливался лишь проездом, но в Петербурге любили его "селить" в разные здания; так и Тучков буян, хотя он был складом пеньки, прозвали дворцом Бирона. Вокруг же по Мойке - разноцветные милые дома. Тут эркер приятный, там наличники окон, там подворотня - добротный классицизм первой половины XIX века. Вторая половина XIX века оставила непримечательный след: дома помнишь не по внешнему виду, а по гастрономическим приметам. Так, подвал углового дома №1 по Большой Конюшенной занимал когда-то замечательный гастроном (теперь гранд кафе "Багатель"). В доме №5 до сих пор жива старая рюмочная, в советские времена она выдавала себя за кафе, теперь же - откровенная распивочная. Зато это одно из немногих мест в городе, где еще длятся1980-е. Двадцать лет назад она была единственной точкой в районе, где делали молочный коктейль, даже помнится приветливая круглолицая продавщица в кружавчиках. В длинном доме, первый этаж которого нынче занимает "Кофе хауз", раньше находился знаменитый нотный магазин "Рапсодия" (сколько нот там было куплено - и новых, и дореволюционных). Потом "пожелтевшую музыку" вытеснил более ликвидный антиквариат, теперь и его выжили во двор, а здесь пьют кофе. XX век не мог пройти мимо этого квартала: уж больно аппетитное место, выгода вложений и ребенку понятна. Поэтому естественно, что на Мойке классицизм более менее выстоял, а на центральной улице растворился в модерне. Это, впрочем, объясняется и вполне прозаическими причинами: на Конюшенную изначально выходили зады и садики домов, расположенных по набережной Мойки, оттого там было где развернуться по мере обеднения аристократических владельцев.

Дом №9 по Большой Конюшенной, где первый этаж занимает гастроном Леноблпотребсоюза, торгующий вперемешку медом и валенками, - образец раннего французистого модерна (1899),с растительными вставками под окнами, чудом сохранившейся фантастической резной дверью, красивыми окнами на втором этаже. А автор - мало кому знакомый Леонид Фуфаевский. Сергей Зарин (совсем ничего не говорящее имя)в 1912 году перестроил дом №15 (на первом этаже теперь магазин "Русская икона", не заметить его мозаичную вывеску невозможно). Это забавнейший пример неоклассики 1910х: все детали фасада несоразмерны и дико велики, особенно картуш с гербом. Кажется, что их налепили случайно, прикидывали таки эдак, а дорисовать в целом забыли. Зато рядом - два шедевра, дома №17и 19 демонстрируют безукоризненное качество архитектуры начала XX века. Самый эффектный, дом №19 на углу Волынского переулка, построил в 1904году швед Федор Лидваль - лицо нашего северного модерна. Старый дом на углу (1849, арх. Л. Бонштедт) принадлежал крупнейшему мебельному фабриканту середины XIX века Андрею Туру. Часть его наследства перешла к Николаю Мельцеру, пригласившему Лидваля. Мельцеры известны благодаря архитектору Роману Мельцеру (двоюродному брату Николая), знаменитому своей мебелью и близостью к семье НиколаяII.Но дом хорош благодаря архитектору, ане удачливым родственникам. Лидваль акцентировал его башенкой еще до появления шпиля ДЛТ (бывшего торгового дома Гвардейского экономического общества, 1908-1909). Это теперь, после потока новейших домов с жалкими шпиликами, у всех на башни аллергия, но на эту стоит смотреть спокойнее. Изначально она была веселее - маленький шлем на большом шлеме; до наших дней, увы, дошел только нижний. Зато фасад - по-прежнему наслаждение для глаз. Тут и гранит, по-разному обработанный, вплоть до панно из колотого булыжника, и цветная штукатурка, и тончайше прорисованные гирлянды, веселые маски, ящерки. И при этом очень сдержанно - настоящий северный модерн, без излишеств. Внизу в начале века размещалась главная контора "Кодака" в России и магазин машин Wolseley.

Дом Лидваля без башни…

Доходный дом по соседству, №17, ничем не уступает, стоит только присмотреться. Он, правда, принадлежит чуть другому времени - построен для Я.Ф. Сахара в 1910 году. За шесть лет петербургская архитектура успела повернуться от строгого модерна к своему лучшему "я" - классицизму и создать особую смесь элементов. Отчасти это похоже даже на ардеко - такая угловатая и несколько ломкая игра в классицизм. Здание асимметрично: и эркер, ивход - все не по правилам великой петербургской эпохи. Но элементы - блеск! Вход с гранитными дорическими колоннами, красивая лестница с облицованными мрамором стенами, в центре фасада -маска такого качества, что хочется предположить, что портретная, на фризе три типа характерных рож. Тонкие рельефы с благородными наслаждениями амуров: катание на дельфинах, игра на дудочке. На балконах - чуть упрощенные ограждения. По отточенности деталей дом не уступает соседнему. Автор хороший, хотя и не столь известный, - Михаил Сонгайло; из его построек вспомнят лишь Египетский дом на Захарьевской улице. После революции он уехал на родину, в Литву, и возвел в Каунасе настоящие шедевры. Его Госбанк - признание в любви к Кваренги, а по деталям - первоклассное ардеко, особенно хороша мебель. Но как ни наслаждайся отдельным изданиями, отечественной, шведской или литовской постройки, все же лучшее в квартале - цельность старой среды, и ее уже ничто не испортит. Из окон на верхних этажах во все стороны расстилается идеальный город Петербург. Алексей Лепорк

Дом № 17 (арх. М. Сонгайло): безукоризненный фасад с улицы, причудливо-изобретательный – со двора