Архитектору Тону, оформлявшему пристань, явно не хватало экзотики. К древним сфинксам он добавил еще и современных ему грифонов
Пристань у Академии художеств
Хотя в Академии художеств учили прежде всего строгим и ясным правилам классицизма, одним из символов этого здания стали экзотические существа на пристани напротив главного входа: грифоны и сфинксы. Последние на много веков старше и Петербурга, и вообще всей европейской культуры с ее академиями и классицизмами. Да ведь еще в Древнем Риме смогли оценить монументальные достоинства древнеегипетского искусства, произведения которого вывозились с Черного континента. В XVI–XVII веках многие из них были найдены вновь в Вечном городе, а вскоре возобновилось и разграбление Египта. Так и в Петербурге появился свой кусочек Египта – возможно, самые северные сфинксы в мире.
Удивительно, но автором этого незаурядного ансамбля был не кто иной, как Константин Тон, сначала работавший в Академии, где им, в частности, была создана вполне классическая церковь. В будущем строитель руссковизантийских храмов, один из которых – Благовещенский на противоположном берегу Невы – до революции был хорошо виден с набережной, оказывается, начинал свой творческий путь с совершенно иной манеры.
Портик рисовальных мастерских
По другую сторону Академии египетскую тему должен был продолжить египетский портик – часть своеобразного архитектурного музея, задуманного
президентом Академии Алексеем Олениным в 1820-е. Наряду со скульптурными слепками в распоряжение учащихся должны были оказаться если не копии конкретных шедевров мирового зодчества, то по крайней мере примеры важнейших стилей. В центре, естественно, античность, по бокам – Египет и Персия. В отсутствие этих двух важных дополнений портик, возведенный архитектором Андреем Михайловым 2-м, едва ли воспринимается как экспонат музея. Хотя его основная задача – показать наконец всем интересующимся, как на самом деле выглядела греческая классика, ведь Греция тогда только-только обрела независимость и сделалась доступной для европейцев. Вот и стоит он немым укором «неправильным» дорическим колоннам главного здания Академии, исправляя к тому же и некоторые ошибки, допущенные Андреем Воронихиным в его Горном институте, построенном незадолго до того неподалеку.
Таинственная колонна без таблички летом и вовсе теряется за деревьями сада
Колонна в саду
Коринфская колонна посреди сада, прежде стоявшая в круглом дворе и перенесенная сюда зодчим Александром Брюлловым в 1840-е, в отличие от соседнего Румянцевского обелиска ничего собой не символизирует и ничему не посвящена. Это даже не памятник, а так, своего рода отходы производства: когда-то для Казанского собора колонн заготовили на одну больше (про запас?), но колонна эта не понадобилась и в конце концов стала памятником самой архитектуре и другим изящным искусствам. Потому Брюллов и увенчал ее лирой. В принципе, Александрийский столп тоже ведь «побочный продукт» строительства собора, правда Исаакиевского, но у него есть высокий смысл, потому он несравненно популярнее этой колонны.
|
| | |
Перемещенные ценности
Когда сфинксов в 1835 году установили на пристани перед Академией художеств, их воспринимали как дань увлечению Египтом, как стремление
превратить Петербург в музей всего, что только возможно, не забыв показать богатство и мощь властей, приобретших эти культурные ценности у турецких торговцев в Александрии. Никого не настигло «проклятие фараона» – в данном случае Аменхотепа III, которому посвящены статуи. Сфинксов благополучно вывезли из окрестностей древних Фив и были готовы продать тому, кто больше заплатит. Теперь же всем хочется верить, что вовсе не коммерческий интерес и не тщеславие европейских колонизаторов, но какое-то необъяснимое чудо принесло в Петербург загадочную улыбку древнего правителя, очарованию которой не повредили ни пески, ни грубые корабельные канаты.
Точно почетные грамоты какого-нибудь передовика производства, стены «Дома академиков» украшают мемориальные доски
Академический дом
Набережная Лейтенанта Шмидта, 1
Названный в честь Академии не художеств – наук, членам которой здесь сдавали квартиры, дом этот являет еще один пример греческого дорического ордера, тоже с точки зрения археологии не вполне корректный: упрощенный фриз, вместо фронтона – балкон. Долгое время имя автора этой лаконичной постройки оставалось неизвестным, пока не обнаружилось, что им был Андреян Захаров, воздвигший по соседству здание литейных мастерских Академии (угол 4-й линии и Большого проспекта), где, впрочем, от Захарова практически ничего не осталось. Дом на набережной, напротив, сохранился неплохо и служит напоминанием, что зодчий Захаров мог проектировать не одни лишь грандиозные комплексы,
подобные Адмиралтейству, обильно украшенному скульптурой. Впрочем, маскароны над окнами академического дома близки к аналогичному мотиву
Адмиралтейства. И все же лучшим его украшением служат двадцать девять мемориальных досок – абсолютный рекорд! – напоминание о великих людях, некогда здесь живших.
Иван Славинский. Уолл-стрит. 2007 год
Slavinsky Art gallery
6-я линия, 5/5
Галерея располагается в пяти камерных залах на первом этаже бывшего дома скульптора Демут-Малиновского, по логичному соседству с Академией художеств. Два с половиной года назад, при открытии, она была рассчитана на работы одного художника, но с недавнего времени экспонирует
картины и других современных мастеров. В галерее проходила выставка «Русские художники к 100-летию балетных сезонов Сергея Дягилева в Париже», международный проект «Ночь музеев», квартировали картины Олега Еремеева, Тумана Жумабаева, Джефа Дилса, Ренаата Вериса, Уолтера Бремса, фотографии Вячеслава Самодурова. Экспозиция обновляется раз в два месяца. C марта галерея будет постоянно экспонировать и продавать картины западноевропейских художников, которых в России еще никто не представлял: открывается выставка «Homo Sum / Я – человек!», посвященная жанру обнаженной натуры. Кто есть женщина – предмет роскоши и потребления или личность, достойная уважения наравне с мужчиной?
|
| | |
Сдержанный интерьер не отвлекает от главного, предлагая сосредоточиться на полотнах
Ответ на этот вопрос попытаются дать в своих полотнах француз Жан Жансем и бельгиец Ганс Лаагланд, живописцы, еще незнакомые русской публике. Также впервые за последние двадцать лет в России будут экспонироваться картины франко-русского художника Сергея Чепика, чьи работы последние десятилетия украшают галереи Лондона и Парижа. Героини Чепика – женщины-тигрицы, утверждающие свою красоту напором и силой. Картины еще одного модного бельгийца, Лиона Лендерса, скорее напоминают коллажи с использованием масляных красок с добавлением
акрила, шелка, кружев, дамского белья, сусального золота и бумаги собственного изготовления. Женщины рижского художника Виктора Шелега будто сошли со страниц глянцевых журналов. Шелег работает в манере, которую сам называет «экспрессивным синтезом». И, конечно, петербуржец Иван Славинский – его монументальным картинам в духе фантастического реализма отведен просторный зал с забавными мохнатыми креслами, глобусом над головой и напольными свечами. Тонированные окна, серые потолок, пол, стены в Slavinsky Art gallery не отвлекают от главного, предлагая сосредоточиться на полотнах. Интерьер к выставкам каждый раз придумывают заново. Металлические подушки в художественном беспорядке разместились по углам, старинное затертое зеркало в авантажной раме прикрылось синим бархатом. Большинство выставленных картин можно купить, самых любознательных ждет экскурсовод, готовый все показать и рассказать. А еще в галерее очень тепло и играет негромкая музыка.
Иван Славинский. Зона повышенной опасности. 2010 год
Площадь Трезини
Это место было заселено прежде остальной территории острова. В допетровские времена здесь мог повстречаться и приют убогого чухонца,
и жилище загадочного Василия, по которому остров назван. В первые годы по основании города тут уже возводили дома, образовавшие причудливую линию береговой застройки – лесенкой. Вода тогда подходила к самым стенам, и, ставя здания под углом к берегу, их жители получали хотя бы небольшое пространство суши. Почти все строения очень старые, но архитектурно оформились не раньше второй половины XVIII
века. Это относится и к так называемому дому архитектора Доменико Трезини (№ 3), в честь которого теперь названа площадь перед мостом.
В облике подворья нет ничего церковного
Подворье Александро-
Невской лавры
7-я линия, 6
Уже по высоте крыши несложно догадаться: это как раз одно из старейших зданий города. А построили его Леонард Швертфегер и, видимо, Трезини в качестве филиала расположенного тогда далеко за городом главного петербургского монастыря. В самой лавре Швертфегер возвел великолепный собор, к концу XVIII века он был разрушен. А подворье перестроили. Его современный облик – результат активного вмешательства реставраторов в 1970-е. Быть может, это они придали фасаду такой немного странный вид: барочные детали даны в крайне упрощенном виде, похожими на аппликацию из бумаги.
|
| | |
Многоэтажный Sokos Hotel Vasilievsky отступил от красной линии улицы на ширину двух старых домов, когда-то стоявших на этом месте
Sokos Hotel Vasilievsky
8-я линия, 11–13
Это один из старейших участков в городе, выделенный под застройку чуть ли не при Петре. Ширина участка по лицевой стороне – два раза по десять саженей (примерно 40 метров) – норма, принятая в то время. Правая сторона (дом № 11) с самого начала и до революции принадлежала Александро-Невской лавре, подворье которой располагалось с другой стороны квартала. Первоначальную деревянную застройку где-то во второй половине XVIII века заменили каменными домами, древний возраст которых выдает малая этажность. Дом № 13 в начале XIX века перестроил архитектор Гаральд Боссе, это одна из первых его работ, еще сдержанно-классическая. Почерк какого зодчего демонстрирует сохраненный фасад дома № 11, неизвестно. Четырехзвездный Sokos Hotel Vasilievsky входит в крупнейшую финскую гостиничную сеть. В отеле двести пятьдесят пять номеров пяти категорий, в том числе стандартные, повышенной комфортности, комнаты с мансардой, классические люксы и люкс-апартаменты.
Во всех номерах оборудованы современные системы безопасности и кондиционирования, полы с подогревом, Интернет. Имеются тренажерный зал, сауна, охраняемая подземная парковка, круглосуточный ирландский паб с караоке, лобби-бар. Sokos Hotel Vasilievsky располагает двумя хорошо оборудованными кабинетами для деловых встреч, семинаров, тренингов, которые легко превращаются в банкетные комнаты, но официоза не наблюдается.
Brasserie Repin
Brasserie Repin
В главном ресторане отеля, Brasserie Repin, обстановка тихая и безмятежная. В трех залах брассерии краснеют торшеры, отливают серебром узкие зеркала, переливаются разноцветные витражи ар-деко на потолке, блестят самовары на буфетах и мелькают белые колпаки на кухне, которую частично видно из залов. Отельная еда – это, как правило, история интернациональная: есть стейки и фуа-гра, оливье и блины, луковый суп и филе «Россини». Не обошлось и без наваристого супа-гуляша: бессменный шеф-повар отеля Жольт Плэсингер по национальности венгр. Однако сейчас господин Плэсингер сделал упор на французскую классику: в меню мидии а-ля фарсье – моллюски, запеченные с пряным маслом и панировочными сухарями, рагу из дикого кабана с красным вином, беконом и белыми грибами, кроличье рагу с диким рисом. Не так много в городе заведений, кормящих лягушачьим мясом, – здесь его подают под соусом ремулад. Основная тема винной карты в брассерии, разумеется, французская, но с добавленными мотивами Нового Света. Тут же расположена привлекательная сигарная комната: многоязычная библиотека от пола до потолка, шахматы на столиках, оранжево-черные стены в полоску, добротные кресла. Профильное занятие можно совмещать с шахматами и чаем-кофе с десертами. Если мешает сигарный дым, тот же самый набор легко получить в недавно открытой по соседству чайной комнате, оформленной в ненавязчивых пастельных тонах. Под раскидистыми пальмами к услугам гостей настольные игры в сопровождении домашних шоколадных трюфелей, меренги «Павлова» со свежими ягодами или уместного в любую погоду шоколадного фондю.
|
